Александр Житинский "

Визит Вежливости (глава 19)

"

19. Прощай, Земля!

Юра позвонил в квартиру Белоусовых. Дверь открыла Маша. Она выглядела вялой, больной.

     — Машенька, пойдем в кино, — сказал Юра.

     — Не хочу.

     — Почему?

     — Настроения нет... — Маша повернулась и побрела в свою комнату. Юра двинулся за ней.

     — Не расстраивайся, — сказал он. — У них все хорошо.

     — Да?! Откуда ты знаешь? Они такие маленькие, беспомощные... Юрик, как же можно? Объясни. Они улетают на миллионы лет от своей планеты, могут попасть куда угодно...

     — Ну и что?

     — Они же ничем не вооружены! Беззащитны!

     — Они умны, — сказал Юра.

     — Любой может их украсть, засадить в ящик... А они все понимают, а сделать ничего не могут.

     — Зато они воспитанны и интеллигентны.

     — Да как же они не понимают, что во Вселенной не все воспитанны и интеллигентны! Их птица может склевать! Зверь может проглотить! Я ужасно за них волнуюсь. Хоть бы они благополучно улетели.

     — Будем надеяться, — сказал Юра.

     Маша подошла к окну. В городке хозяйничала осень. Листья метались по тротуарам, скрипели под ветром деревья. Маша задумчиво теребила занавеску.

     — Знаешь, чего я боюсь... — сказала она. — Я боюсь, что мы им не понравились.

     — Ты и я?

     — Нет. Мы все. Люди. Человечество.

     — Они же не видели всего человечества!

     — В том-то и дело. Они видели только нас: тебя, меня, мальчишек, твоего профессора, милиционеров... Но разве мы — не человечество? Разве мы за него не отвечаем?

     — Машенька, только не нужно отвечать за все человечество, — с улыбкой сказал Юра. — Достаточно отвечать за себя.

     — А вот и нет! Я, например, очень хочу, чтобы о Земле узнали на Талинте только хорошее. Мне стыдно, что у нас живут такие люди, как Федор. Да все мы хороши! — Маша раскраснелась, заговорила громко. — Мы обращались с ними, как с детьми. Нет, хуже! Как с котятами. А они, между прочим, умнее нас в тридцать три раза!

     — Ты считала? — опять улыбнулся Юра. Ему хотелось развеселить и успокоить Машу.

     — Да! Считала! Только они не показывают своего ума, не хотят хвалиться и выставлять нас дураками. Они тактичны, вот! А мы думаем: раз мы прячем их в карман, носим в руке, то значит мы выше их, главнее! Мы же просто больше. Больше. И все...

     Из соседней комнаты появился Колька с какими-то реечками в руках.

     — Маша, будь так добра, у тебя не найдется куска материи? Вот такого, — показал он.

     — Зачем тебе?

     — Обтянуть крыло. Я планер делаю.

     Маша порылась в тряпочках, лежавших в ящике стола, и протянула Кольке кусок ткани.

     — Премного благодарен, — сказал Колька и ушел.

     — Вот видишь! — наконец-то засмеялась Маша.

     — Колька и Пашка совершенно переменились. Теперь они только и твердят: «будьте добры», «очень вам обязан», «не сочтите за труд». Это они у Пататамчика и Мананамчика научились. Вот что значит космическая вежливость.

     И в точности на слове «вежливость» в квартире раздался звонок. Маша пошла открывать. Она распахнула дверь — на площадке никого не было. Маша повернула голову и вдруг прямо перед носом, возле кнопки звонка, увидела стоящих на стене Мананама и Пататама. Они вежливо и несколько смущенно улыбались.

     — Ой! Я знала, что вы придете! Милые вы мои!

     Маша сгребла пришельцев со стены и расцеловала их в ухоносы.

     — Видите ли, мы решили, что улететь навсегда, не простившись, — большое свинство, — сказал Мананам.

     — Я же говорил, что она обрадуется! — воскликнул Пататам.

     Маша, как на крыльях, вернулась к Юре и вытянула вперед обе руки. На каждой ладони стояло по пришельцу. Юра поздоровался с ними за руку.

     — Друзья мои, — начал Мананам, — у нас очень мало времени. Наш отлет должен состояться через час. Старт на том же месте, где мы приземлились. Нам бы хотелось написать жителям Земли прощальное письмо.

     — Колька, скорее сюда! — позвала Маша.

     Появился Колька. Увидев космонавтов, он едва не пустился в пляс. Но Маша остановила его.

     — Дай бумагу и чернила и беги за Пашкой и Леной. Можно, они тоже проводят вас? — обратилась она к космонавтам.

     — Непременно, — сказал Пататам.

     Колька принес лист бумаги и маленькую шариковую ручку. Пришельцев поставили на стол и покинули комнату, оставив их наедине с мыслями, которые они хотели сообщить человечеству.

     Пататам и Мананам начали трудиться, держа ручку всеми четырьмя руками. На бумаге появились первые фразы:

     «Дорогие жители Земли!
Сегодня мы навсегда улетаем от вас, и перед разлукой нам хочется сказать вам пару ласковых слов.
Нам очень понравилась ваша планета. Здесь много зелени и радости, много солнца и тепла. Здесь мы нашли друзей. Ради этого стоило лететь в космосе миллионы лет.
Нам предстоит долгий путь. Мы желаем, чтобы за то время, что мы летим домой, с вами не произошло ничего плохого, страшного и опасного. Мы хотим, чтобы вы не знали войн.
Нельзя быть разумным существом и желать войны.
Мы — растения, вы — люди. Но разум у нас один, и он говорит нам: “Дружите и любите друг друга!”.
Прилетайте к нам на Талинту!
Наш дом — Вселенная. Наш мир — един!
Прощайте, братья по разуму!
       Покорители космоса Мананам и Пататам».

     Через полчаса письмо было готово. Юра спрятал его в ящик стола и пообещал пришельцам, что сделает все возможное, чтобы письмо попало по назначению.

     Пришедшая к тому времени Лена Булкина посадила братцев в маленькую корзинку, накрыла сверху кленовым желтым листом, и вся компания отправилась в парк.

     Братцы сидели в корзинке тихо. Всем было грустно.

     Они пришли на то место, где неделю назад упали с дерева на землю серебряные яблоки. Листва с отчего дерева облетела, голые ветки перечеркивали бледное осеннее небо.

     Лена сняла с корзинки кленовый лист.

     — Что ж, пора прощаться... — сказал Мананам, вылезая на траву.

     Все по очереди брали космонавтов на руки и говорили им слова прощания.

     — Прощайте, — сказал Юра. — Мы не забудем вас.

     — Всего доброго! — сказали Пашка и Колька. — Мы надеемся, что прилетим к вам на Талинту.

     — Мананамчик... Пататамчик... — всхлипнула Лена. — Как же мы без вас...

     — Я люблю вас, милые, родные, дорогие, бесстрашные вы мои! — сказала Маша, прижимая пришельцев к груди. — Я буду думать о вас и ждать встречи с вами, сколько бы ни жила. Триста тысяч лет! — И она еще раз расцеловала космонавтов.

     — Прощайте, друзья! — сказал Мананам. — Мы счастливы, что попали на такую... — Он хотел сказать «приятную и замечательную планету», но вдруг отвернулся, потому что не мог от волнения смотреть на друзей, не мог говорить.

     С Пататамом творилось то же самое.

     Если бы они умели плакать, то, наверное, заплакали бы, как Маша и Лена, из глаз которых лились слезы. Да и мальчишки подозрительно шмыгали носами. Лишь Юра Громов стоял серьезный и печальный — без слез.

     Братцы по разуму взяли себя в руки.

     — Пора.

     — Присядем на дорожку, — вдруг сказала Маша, и все уселись прямо на траву.

     — Счастливо! — сказала Маша, поднимаясь.

     Пришельцы отошли на несколько шагов и встали лицом друг к другу. Юра, Маша, мальчишки, Лена, не отрываясь, смотрели на них.

     — До свидания, брат! — сказал Мананам.

     — До встречи на родной планете, — сказал Пататам.

     Братцы по разуму одновременно подняли вверх руки и сняли с головы свои ухоносы, как шляпы. Ухоносы были блестящими, темно-коричневыми, с маленькой дырочкой посередине.

     Пататам и Мананам повернули ухоносы блюдечками друг к другу и начали сходиться, держа их на вытянутых руках. Один.... два... три шага... Ухоносы соприкоснулись — они были половинками Зерна Разума, — и перед глазами друзей космонавтов возникло Зерно — округлое, величиною с каштан, с дырочкой посередине.

     Так продолжалось одно мгновение — Зерно было в руках пришельцев, застывших неподвижно. Затем оно вдруг изменило цвет с коричневого на желтый, потом белый, наконец — голубой. Вокруг Зерна возник огненный светящийся шар, он разрастался, скрыв в своем сиянии космонавтов. Шар раздулся до величины футбольного мяча, на него стало больно смотреть — и вдруг он оторвался от Земли и медленно поплыл вверх. Все смотрели на него, щурясь, а шар ускорял движение, уходя все дальше в небо. Вот он превратился в ослепительную точку и исчез в небесах.

     Несколько секунд все еще стояли, задрав головы и стараясь найти исчезнувшую точку, а потом опустили глаза. А на месте старта осталось круглое выжженное пятно с черной запекшейся землей. Ни Пататама, ни Мананама больше не было.

     — Они сгорели... — прошептала Маша.

     — Они улетели, — сказал Юра. — Сгорела только их оболочка. А мы видели настоящую дыру в поле тяжести...

     Маша подошла к черному пятну и приложила ладонь к обугленной земле. Она была горячей.

     И тут Маша увидела, что ветви отчего дерева низко склонились, повисли безжизненно, как руки человека в печали. Маша подошла к нему и обняла ствол. Она постояла так минуту, будто безмолвно разговаривая с ним, а потом пошла из парка, догоняя уходящих друзей.

 

<Назад    |   Вперед>