Александр Житинский "Старичок с Большой Пушкарской (6)
"

6. Обыск с приведением

Исчезновение старухи очень неблагоприятно повлияло на дедушку. Он проверил все запоры, произвел осмотр ценных вещей — фарфорового сервиза, орденов и медалей, которые хранились в тумбочке рядом с его кроватью, и собраний сочинений Ленина, Сталина, Маркса и Энгельса, что стояли на полках в его комнате. Все оказалось на месте. После этого дедушка уложил спать Саньку и самолично погасил свет в ее комнате.

— Больше никакого милосердия, это самое! — сказал дедушка.

Санька испуганно лежала в темноте под одеялом. Потом догадалась стукнуть в стенку, отделявшую ее комнату от коридора, где были антресоли. В ответ раздался тихий стук Альшоля. Санька немного успокоилась и заснула.

Утром дедушка разбудил Саньку, поставил ее перед кроватью по стойке «смирно» и решительным голосом приказал:

— Кошку сдать Софье Романовне. Это первое. Сегодня же поедем с тобой на дачу. Это самое.

— Не поеду, — хмуро сказала Санька.

— Приказы не обсуждаются. Марш умываться! — прикрикнул он.

После завтрака дедушка деловито запаковал Аграфену в картонный ящик из-под макарон, валявшийся в кладовке, вручил ящик Саньке, и они вместе вышли из дома. Дедушка направился в магазин за продуктами для дачи, а Саньку отправил к Софье Романовне.

Вот только где ее искать, эту Софью Романовну?!

Санька спряталась за углом, наблюдая, как дедушка решительной армейской походкой направляется к магазину. Только он скрылся в дверях, как она стремглав бросилась домой, вбежала в квартиру и, лихорадочно подтащив стремянку к антресолям, забралась наверх вместе с ящиком.

Альшоль спал в уголке, свернувшись на плоских диванных подушках. Услышав шум, он проснулся, сладко потянулся и расчесал пятерней запутавшуюся седую бороду.

— Саша, это ты... — улыбнулся он. — Мне такой сон приснился! Будто меня окружили трётли и хотят превратить в камень. Наверное, я и вправду скоро умру...

— Подожди ты со своими трётлями! — рассердилась Санька и рассказала Альшолю о планах дедушки.

Услыхав про странную старуху, которая якобы уже умерла, Альшоль закрыл лицо руками и издал глухой стон.

— Боже мой, за что такая напасть?..

— Ты ее знаешь? — встревожилась Санька.

— Нет. Но я знаю многое другое.

— Расскажи! — потребовала она.

— Долгая история, Саша. Как-нибудь после...

Санька не стала допытываться, тем более что с минуты на минуту мог вернуться дедушка. Она оставила Аграфену Альшолю и спустилась вниз. Когда закрывала дверцы антресолей, заглянула внутрь: Альшоль сидел в темном углу, держа Аграфену на руках, и что-то тихо ей нашептывал. Аграфена вела себя спокойно.

Дедушка вернулся с туго набитыми сумками и принялся поторапливать Саньку на дачу. Через полчаса они уже выходили из дома, спеша на Финляндский вокзал к электричке. Дедушка повеселел, довольный Санькиным послушанием, рассказывал ей про огурцы в теплице и салат на грядке, выращиваемые бабой Клавой. Намекал также на прополку клубники и другие дачные дела. Но Санька слушала его вполуха.

Они с дедушкой ворвались в вагон подошедшей электрички в толпе других дачников с сумками, рюкзаками, досками, собаками на поводках, птицами в клетках и заняли места. Дедушка поставил две сумки на верхнюю полку и наконец ослабил бдительность.

— Дедушка, ты меня прости, но я не могу ехать с тобой, — сказала Санька, поднимаясь со скамейки.

Дедушка от неожиданности раскрыл рот. А Санька не спеша двинулась по проходу к дверям.

— Саша, стоять! — крикнул дедушка таким голосом, что все пассажиры вздрогнули.

Но Санька вышла из электрички и подошла к окну вагона в том месте, где сидел дедушка. Он высунул голову из открытой верхней части окна; лицо его покраснело, на лбу выступили капли пота.

— Ты что, это самое! — кричал дедушка на весь вокзал.

— Дедушка, правда, никак не могу. Это будет предательство, — тихо сказала Санька.

— А бросать меня, это самое?

Но Санька, мучаясь в душе и обмирая от страха, повернулась и пошла по перрону.

Она вернулась домой очень печальная. Первый раз в жизни она так жестоко обошлась с дедушкой. Но что поделаешь! Альшоль без нее пропадет — не сидеть же ему взаперти. К тому же он все время думает о смерти, будто нет других вещей повеселее. У него же на целой Земле никого, кроме нее, нет.

Санька отбросила печаль и решительно повернула ключ в замке.

В квартире было полно музыки; она доносилась из дедушкиной комнаты, где стоял телевизор. Санька поспешила туда и увидела следующую картину.

Перед телевизором в креслах сидели Альшоль и вчерашняя старуха. Она была почему-то в белом подвенечном платье старинного покроя — с прямыми твердыми плечиками, окруженными воздушными крылышками кружев, в длинных, до локтей, белых лайковых перчатках и с фатой, спадающей на спинку кресла. На коленях у старухи сидела Аграфена. Они смотрели «Утреннюю почту».

Санька остановилась в дверях, не зная, что делать.

Альшоль порывисто вскочил с кресла, мелкими шажками приблизился к Саньке. У него было виноватое лицо.

— Саня, прости меня, оно опять пришло...

— Кто это? — прошептала Санька.

— Да привидение же! Привидение! — с неудовольствием воскликнул Альшоль.

— Да, я привидение, — царственно произнесла старуха, поворачивая голову к Саньке. — Я пришло к моей кошке. Имею право... Подойди ко мне, девочка.

Она протянула к Саньке сухую тонкую руку в белой перчатке, Санька обмерла, но сделала шаг к старухе.

— Это я виноват, я... — сокрушался Альшоль сзади.

— Меня зовут Софья Романовна, — продолжало привидение. — Садись, девочка, — указало оно на кресло рядом с собою.

Санька послушно опустилась в кресло.

Альшоль за спиною старухи виновато развел руками: мол, что я могу сделать! Потом, спохватившись, прикрутил звук у телевизора, на экране которого Юра Шатунов пел про белые розы.

— Я хочу поблагодарить тебя, — сказало привидение Софья Романовна. — Ты первая вспомнила о моей любимой Аграфене и приютила ее у себя. Мне осталось на Земле совсем немного времени. На сороковой день после смерти Господь возьмет меня к себе... Если, конечно, сочтет это возможным, — добавила старуха, подумав. — Я хочу спросить: ты и дальше будешь заботиться об Аграфене?

— Да... — выдавила из себя Санька.

— Этот мальчик, — указала старуха на Альшоля, — помог мне воплотиться в полный рост. — Привидение с удовольствием оглядело себя и провело лайковой перчаткой по белому атласу платья. — Ты не представляешь, девочка, как трудно сейчас привидениям! У людей осталось так мало воображения, что нам приходится быть совершенно невидимыми. Изредка мелькнешь в своей собственной квартире в виде облачка, скрипнешь дверью — и все! А этот мальчик сумел воплотить меня в лучшем виде! И даже с фатою! — привидение элегантным жестом расправило газовую шаль фаты.

— Какой же он... мальчик? — несмело возразила Санька. — Ему семьсот пятьдесят лет.

— Глупости! — рассмеялось привидение Софья Романовна. — Альшолю четырнадцать земных лет, я же знаю! Остальное — не считается, потому что было там... — и оно махнуло белой рукой в пространство.

Альшоль, потупившись, стоял рядом с телевизором, будто старуха выдала его самую сокровенную тайну. На экране пел Владимир Пресняков-младший.

— Вот скажи: сколько лет сейчас Пушкину? — неожиданно обратилось привидение к Саньке. — Да-да, Александру Сергеевичу!

— Я не знаю... — растерялась Санька.

— Очень плохо. Двойка! — объявило привидение. — Александру Сергеевичу сейчас сто девяносто второй год, поскольку он, как сама понимаешь, бессмертен. Совсем старичок, верно?.. А на самом деле ему, конечно, тридцать семь лет — было и останется!

— В общем, она права, — неохотно признал Альшоль.

— Не она, а оно, — поправило привидение. — Не говоря уже о том, что неучтиво говорить о привидениях в третьем лице, когда они рядом.

— Простите, — пробормотал Альшоль.

В это время в прихожей раздались требовательные звонки дверного электрического колокольчика.

— Ой, дедушка вернулся! — в ужасе воскликнула Санька.

Альшоль, подхватив Аграфену, метнулся из комнаты. Санька — за ним. Только тут она увидела, что из раскрытых дверец антресоли до пола свисает лестница, сплетенная из бельевой веревки. Альшоль ловко, по-матросски, вскарабкался наверх, предварительно забросив на антресоли Аграфену, мгновенно втянул внутрь лестницу и изнутри притворил дверцы. Санька понуро поплелась открывать.

Однако за дверью стояла соседка Эмилия — в джинсовой «варенке» с головы до пят. Из-за ее плеча выглядывала милицейская фуражка низенького участкового Мулдугалиева.

— Саша, дедушка дома? — спросила Эмилия.

— Нет, он на дачу уехал, — помотала головой Санька.

Эмилия без спросу вошла в квартиру. За нею двинулся участковый.

— Мама просила меня присмотреть за тобой, — тоном, не допускающим возражений, сказала Эмилия. — Покажи, как ты живешь?

— Это что — обыск? А санкция прокурора у вас есть?! — решительно воспротивилась Санька, весьма кстати вспомнив слова участкового о какой-то санкции.

— Ордера нет, девочка, — ласково сказал Мулдугалиев. — Но детская комната милиции интересуется. Мы взяли на учет всех подростков, оставшихся на лето в городе.

Эмилия направилась в кухню, осмотрела ее. Мулдугалиев зашел тоже, зачем-то распахнул холодильник, заглянул в кухонный шкаф.

— Мама сказала, что ты ходишь помогать какой-то старушке. Ты была у нее сегодня? — поинтересовалась Эмилия.

— Кто меня спрашивает? — донесся из дедушкиной комнаты громовой низкий голос.

Эмилия и участковый, толкая друг друга, бросились назад в прихожую и там остановились, как вкопанные.

Из дедушкиной комнаты, согнувшись в три погибели, появилась через дверь огромная, до потолка, старуха в белом подвенечном платье. Это было привидение Софья Романовна, внезапно разросшееся до невероятных размеров. Оно медленно выпрямилось перед непрошенными гостями, достав фатою потолок. Мулдугалиев был привидению по пояс.

— Я к вашим услугам, — сказало привидение сверху.

Эмилия и участковый попятились к дверям, онемев, не спуская с белого напудренного лица привидения оцепеневшего взгляда. А оно, подбоченившись, молча провожало их глазами, пока они не вывалились оба на лестничную площадку. Потом привидение сделало огромный шаг к двери, нагнулось и прикрыло ее. В тишине, как выстрел, щелкнул замок.

По правде сказать, Санька тоже была ни жива, ни мертва. Привидение Софья Романовна оглянулось на нее, заметило, что Санька напугана, улыбнулось и проворковало совершенно обворожительно:

— Пардон! Исчезаю...

И действительно исчезло, растворившись в воздухе.

< Назад | Далее >