Александр Житинский "Старичок с Большой Пушкарской (8)
"

8. Мама приехала

Мама с дорожной сумкой через плечо и чемоданом в руке вошла во двор и по привычке взглянула на окна третьего этажа. В окнах своей квартиры мама не заметила ничего, но в окне соседки Эмилии мелькнуло лицо. Мама заглянула в почтовый ящик и поднялась наверх. Соседка уже встречала ее у открытых дверей своей квартиры.

— Татьяна Игоревна, зайдите ко мне, пожалуйста.

— Что? — мгновенно испугалась мама. — Что с Сашей?

— Не волнуйтесь. С Сашей все в порядке. Почти... — сказала Эмилия. — Но я должна вас предупредить.

Мама бросила тревожный взгляд на дверь своей квартиры, но все же зашла к соседке.

— Я вас слушаю, — сказала она.

— У вас живут чужие люди. Я их никогда не видела раньше. А Саша ведет себя очень странно. Дерзит... — скороговоркой докладывала Эмилия.

— Что? Какие люди? — еще больше испугалась мама.

— Какие-то старики. Старичок маленький, с бородой, а старуха — прямо до потолка! Явно сумасшедшая!

— Господи! — мама дернулась к двери.

— Постойте! Вы, может быть, мне не верите? Давайте позвоним участковому, — не унималась Эмилия.

— Какому... участковому? — мама побледнела и опустилась на стул в прихожей Эмилии. — Саша здорова? С ней все в порядке? Не обманывайте меня!

— Саша в полном порядке! Позавчера выбегала в магазин, принесла целую сумку продуктов...

Эмилия уже набирала номер участкового Мулдугалиева.

— Может, не надо в милицию... — робко возразила мама.

— Я обещала Тофику Бахрамовичу позвонить, как только вы появитесь.

Разговор с участковым еще более встревожил маму. Мулдугалиев сообщил, что старик, скрывающийся в их квартире, — бродяга и преступник, подозреваемый в совершении ряда правонарушений и сбежавший из-под ареста. Про старуху в подвенечном платье с фатой известно было меньше, но сам ее огромный рост наводил на нехорошие предположения.

— Разберитесь и позвоните мне, — предложил участковый. — В случае чего я пришлю наряд милиции. Для старухи могу прислать грузовик. В фургон она не поместится...

— Боже... — прошептала мама, живо представив себе, как грузят в кузов огромную неизвестную старуху в подвенечном платье.

Мама подхватила вещи и поспешила к месту событий. Она открыла дверь своим ключом, чтобы застать компанию врасплох.

И застала. Уже в прихожей она услышала голоса и смех из ванной комнаты. Мама побросала вещи на пол и, не раздеваясь, бросилась на звук. Она распахнула дверь ванной и увидела голого по пояс старика, склонившегося над раковиной, и свою собственную дочь. Саша в одной руке держала рукоятку душа, из которого брызгала вода, а другой — намыливала старику голову и бороду. Оба были так увлечены этим занятием, что не сразу увидели маму. Санька закончила намыливать и обрушила на седые волосы старика струю воды. Мыльная пена стекала по длинной мокрой бороде.

Трудно было представить себе что-либо более ужасное.

— Саша... — с трудом проговорила мама.

От неожиданности Санька резко обернулась, забыв о душе, находящемся у нее в руках. Вода ударила маме в лицо. Мама отшатнулась.

— Что ты делаешь?! — закричала она, закрывая лицо руками.

— Мамочка приехала! — заорала Санька, бросая трубку душа в ванну и обнимая маму мокрыми руками.

— Прости, я нечаянно! Ух, как я рада! Я так соскучилась!

Старичок смущенно вытирал голову полотенцем и тоже радостно улыбался.

— Саша, прекрати! — воскликнула мама. — Кто это? — указала она пальцем на Альшоля.

— Это Альшоль. Я тебе сейчас все расскажу! Он мой муж... То есть он станет моим мужем, когда мне исполнится восемнадцать. Мы решили пожениться! — тараторила Санька, не замечая, что мама вот-вот потеряет сознание.

— Как?.. — прошептала мама, отступая назад.

— Саша правду говорит, — подтвердил Альшоль. — Я ее люблю.

Огромным усилием воли мама взяла себя в руки. Она вернулась к своим разбросанным вещам, сняла летний плащ и повесила его на вешалку.

— Так. А где старуха? — решительно спросила мама.

— Какая старуха? — хором спросили Санька и Альшоль.

— Не знаю, какая у вас здесь старуха! Великанша в свадебном платье. Где она?

— А-а! Это не старуха, — сказала Санька. — Это просто привидение.

— Ладно. Привидение — так привидение. Где оно? — маме было уже все равно.

— Наверное, вечером придет, — сказала Санька.

— Вряд ли, — засомневался Альшоль. — Может и не прийти.

— Пойдемте! — Мама твердым шагом направилась на кухню.

Она с некоторым удивлением обошла свисающую с антресолей лестницу, но ничего не спросила.

Приведя Саньку с Альшолем на кухню, мама усадила их у стола, сама уселась напротив, поставила локти на стол, сомкнув пальцы рук, и потребовала:

— Рассказывайте!

Санька и Альшоль, торопясь и перебивая друг друга, принялись рассказывать все с самого начала: как Альшоль вернулся на Землю с Фассии, как устроился жить в телефонной будке, потом познакомился с участковым Мулдугалиевым и Санькой... От мамы утаили только ночное путешествие к скрытникам. Санька справедливо решила, что для мамы это слишком.

Однако для мамы и все остальное было слишком.

— Ладно. Помолчи, Саша! Я к вам обращаюсь, — повернулась она к Альшолю. — Саша — ребенок, фантазии у нее хоть отбавляй. Но вы-то — взрослый человек. Уже старик...

— Он не старик! — возразила Санька. — Это так кажется!

— Как вы могли всерьез принять весь этот бред? — продолжала мама, не обращая на Саньку внимания. — Вы либо сумасшедший, либо жулик!

— Он исландец, — сказала Саша.

Мама только поморщилась, как от горького лекарства.

— Я бы все простила, но только не эти безобразные фантазии о замужестве. Вы понимаете, что вы говорите?! — сорвалась мама на крик. — Саше тринадцать лет! Она в шестом классе! Какое замужество?!

— В седьмом, — поправила Санька.

— Но мы же не сейчас, — оправдывался Альшоль. — В будущем. И то, если я не умру...

— Нет уж, вы лучше умирайте! Свою дочь я вам не отдам!

— Вы не волнуйтесь, Татьяна Игоревна, — мягко успокоил ее Альшоль. — Мы с Сашей просто любим друг друга.

— Бредешник какой-то, — сказала мама. — Сколько вам лет?

— Семьсот пятьдесят один, — ответил Альшоль.

Мама судорожно схватила ртом воздух.

— Через пять лет мы поженимся и попадем в книгу рекордов Гиннесса! — заявила Санька. — Меж нами разница в семьсот тридцать восемь лет.

— Вон! — вскричала мама, вскакивая. — Вон из моего дома! Я сейчас милицию вызову!

Она схватила телефонную трубку.

— Мамочка, ему же негде жить! — взмолилась Саша.

— Не сдавайте меня в милицию, — попросил Альшоль.

Мама положила трубку обратно на рычажки.

— Хорошо. Сегодня вы переночуете, а завтра утром уйдете. Договорились?.. Где он тут живет? — обратилась мама к Саньке.

— На антресолях.

— Вот и хорошо. Ступайте на свои антресоли, подумайте хорошенько над тем, что я вам сказала.

Альшоль покорно полез вверх по веревочной лестнице. Он скрылся на антресолях и притворил дверцы изнутри.

— Саша, давай не осложнять обстановку. Пускай он уходит. Чужой старик, зачем он нам? — мама принялась убеждать Саньку.

Но Саша и слушать не хотела. Она твердила, что любит Альшоля, потом разревелась и убежала в свою комнату.

Маму отвлек телефонный звонок участкового.

— Почему вы мне не докладываете? — спросил Мулдугалиев.

— А что, я обязана вам докладывать? — оскорбилась мама.

— Где Альшоль?

— Я его прогнала. И он ушел, — соврала мама.

— Как ушел?! — закричал участковый. — Где мне теперь его искать?

— Ищите, где хотите, — храбро заявила мама и повесила трубку.

Весь вечер она обласкивала Саньку, задаривала ее подарками, привезенными из поездки, а в конце концов сказала, что утро вечера мудренее и завтра во всем разберемся. Перед сном мама разрешила Саньке подняться на антресоли, чтобы пожелать Альшолю спокойной ночи. Сама при этом стояла рядом с веревочной лестницей и чутко прислушивалась к тому, что происходит наверху.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Санька Альшолю.

— Да-да, Саша, — кивнул он.

— Она к тебе привыкнет...

— Да-да.

— Вот увидишь, завтра все будет хорошо.

Санька шагнула к Альшолю, погладила его по бороде, потом обняла и поцеловала.

— Саша, спускайся! — донесся снизу мамин голос.

Санька спустилась вниз и отправилась спать. Когда она заснула, мама проглотила таблеточку успокаивающего лекарства и полезла по веревочной лестнице наверх.

Альшоль сидел на диванной подушке, обхватив руками колени, и уныло глядел на металлиста из «Айрон Мейден».

— Ну, что вы намерены делать? — спросила мама.

— Я уже собрался. Ухожу, — сказал Альшоль.

— Вот и прекрасно. Только я вас прошу, напишите Саше записку, чтобы она не подумала, будто я вас выгнала.

...Утром Санька нашла рядом со своей подушкой листок из тетради, на котором было написано печатными буквами:

«Касань!

Я жухоу. Так детбу шелуч. Щайпро. Я дубу битьлю бяте, капо не руум! Днови, не басудь! Мама не таванови. Твой Шольаль».

< Назад | Далее >