Александр Житинский "Диалог в Летнем Саду
(сборник Утренний снег)
"
Автор | Александр Житинский |
Изд-во | Геликон Плюс |
* * *
В электричке стоящий в проходе,
Изучающий жизнь на бегу,
Что я знаю об этом народе?
Чем помочь его мыслям могу?
Не представить, к примеру, как сложен
Этот розовый пенсионер,
Но меж нами контакт невозможен
По причине хороших манер.
Не узнать, почему эти двое
Так устало в окошко глядят.
Что у них там случилось такое?
Размышленье? Размолвка? Разлад?
Не понять даже самую малость
Из увиденных мною окрест:
И ребенка невинную шалость,
И стареющей женщины жест.
И поэтому в силу привычки
Говорю, как могу, о себе:
— Пассажиры,— прошу,— электрички!
Хоть в моей разберитесь судьбе.
Я такой же случайный прохожий,
Представитель трудящихся масс.
Вот ладонь. Наши линии схожи.
Вот стихи. Они тоже про вас.
И, внимая им на повороте
И в пространстве чертя полукруг,
Может быть, вы себя узнаете
И себе удивляетесь вдруг.
Летний сад. Пиковая дама.
Листопад. Маленькая драма.
Он, она. Объясненье, скука.
Муж? Жена? Близкая разлука?
Голос был, женщина сказала:
«Нету сил. Если бы я знала!»
Лист упал, медленно вращаясь.
Муж сказал: «Я с тобой прощаюсь».
Дуб и клен. Статуи, аллеи.
«Я влюблен. Мучаюсь, болею».
«Ну, а я? Что со мною станет?»
«Слезы зря. Это очень старит».
Листопад. Аполлон, кифара...
«Говорят: мы такая пара!»
«Это так. Уваженье, дружба...»
«Ты чудак! Мне не это нужно!»
«Может быть, мне удастся все же
Позабыть?..» — «Это не поможет».
«Подождем?..» Мраморные люди
Под дождем думают о чуде.
Летний сад. Маленькая повесть.
Листопад и больная совесть.
Он, она. Ревность и измена.
Муж. Жена. Все обыкновенно.
Бедный Йорик
Могильщики, как черви. Гнуснее нету харь!
Принц Гамлет держит череп, а череп, как фонарь,
Сияет бледным светом, и челюсти в земле.
Ты, Йорик, был поэтом. Ты светишься во мгле.
Пусты твои глазницы, и отвалился нос.
В партере ищут лица ответа на вопрос.
А принц, как алкоголик, шатается, дыша...
Ты умер, бедный Йорик! Чиста твоя душа.
Не потому ли бедным остался ты для нас,
Что был поэтом вредным и даже в смертный час,
Покуда лесорубы пилили ель на гроб,
Кривил в усмешке губы и морщил бледный лоб?
Принц Гамлет (он философ) сказал бы так: «My God!
Не задавай вопросов и не ищи острот.
Труби про труд ударный и радуйся, трубя.
Язык твой — враг коварный, и он убьет тебя».
Но ты, упрямый Йорик, юродствовал, крича,
Пока блестел топорик в руках у палача.
У прошлого украден, в грядущее не взят...
Как говорят, нагляден, нагляден результат!
Ну что б тебе покоя и безобидных слов?
Пейзажей над рекою, телят, щенят, козлов?
Ну что б сказать, как светел простор родных полей?
Но ты упрямо метил в вельмож и королей!
Покойся, бедный Йорик! Покойся, мертвый шут!
Когда-нибудь историк напишет скучный труд
И разберет до корки, и базу подведет,
И свистнет рак на горке, и рыба запоет...
***
Галерка сегодня тиха
И, скажем, не так откровенна.
Молчит, доходя постепенно
До тайного смысла стиха.
Не то, что тому десять лет
Назад, когда искоркой Божьей
Взлетал на подмостки пригожий
И ладный красавец-поэт.
Тогда заклинанья его,
Признаюсь, и мне приносили
Уверенность в завтрашней силе,
А ныне в них нет ничего.
Теперь все скромнее на вид,
Сложней, я сказал бы, и строже.
И чувства, и мысли дороже,
Но что же галерка молчит?
Герой романа
Он будет собирательным лицом.
Военный летчик был его отцом.
Его мамаша вышла из крестьян.
Так, воля ваша, я начну роман.
Двадцатый век и сорок первый год.
Вот бабушка к герою подойдет
И перекрестит личико его,
А до войны пять месяцев всего.
Героя от бомбежки прячут в щель.
Теперь он тоже маленькая цель.
Он ищет грудь, губами тычась в тьму,
И хочет выжить вопреки всему.
Ну что ему осталось от войны?
Быть может, чувство страха и вины?
Быть может, полуночный чей-то стон?
Скорее, ничего не помнит он.
Он будет собирательным лицом
Для тех, для незнакомых со свинцом.
Поступит в школу, будет петь в строю,
Лелея собирательность свою.
Потом герой поступит в институт,
Еще пять лет спокойно протекут.
Где для него мне отыскать сюжет?
А между тем, прошли еще пять лет.
По совести, роман мой скучноват.
Герой его ни в чем не виноват,
Благополучен, как морковный сок,
И ростом он не низок, не высок.
По совести, романа вовсе нет.
На все дается правильный ответ.
Герой не горевал и не тужил,
Жил тридцать лет и не видал, что жил.
Он был лишь собирательным лицом.
Спасибо, что не стал он подлецом.
Но все же он типичен, как герой,
Хотя другой мне по сердцу, другой!
Да здравствует мой правильный роман!
На город опускается туман.
Герой давно женился, стал отцом.
Сын будет собирательным лицом.
* * *
Кукушка с утра завела
В лесу звуковые повторы.
Работы, заботы, дела,
Мечты, суеты, разговоры.
А ну, погадай мне! Ку-ку...
Мой срок отсчитай мне, сестрица.
И жить дальше так не могу,
И некогда остановиться.
Ку-ку... Жил да был индивид.
Ку-ку... Делал, вроде бы, дело.
Ку-ку?.. Может быть, делал вид?
Ку-ку да ку-ку! Надоело...
* * *
Меньше слов и больше дела.
Никому не нужен крик.
Важно, чтоб душа сумела
Для себя найти язык.
Важно быть честнее века,
Твердо стоя на своем,
Чтобы профиль человека
Был яснее с каждым днем.
Важно счастью научиться
И трудиться, а не ныть.
Что случится, то случится,
Значит, так тому и быть.
Значит, эти испытанья
Уготованы тебе,
Точно знаки препинанья
В предначертанной судьбе.
1972
***
Сколько бы лет мы ни жили,
Лишь ускользающий час,
Сладкий, как запах ванили,
Дразнит и мучает нас.
Он, неизвестный, манящий
Близостью жизни иной,
Ярче, чем день настоящий,
Даже в минуте одной.
Может быть, в том-то и счастье,
Чтоб, догоняя его,
Жить настоящим отчасти
И не винить никого.
***
Не горюй!
Наша жизнь — не награда.
На нее обижаться не надо.
Лучше выпей сухого вина,
Чтобы краше казалась она.
Лучше песню запой да спляши,
Чтобы стекла вокруг задрожали
От неловких движений души,
Отыскавшей отраду в печали.
Не горюй!
Горевать — это просто.
Ты мужчина высокого роста.
У тебя благородство и честь,
И друзья неподкупные есть.
Так пусти эту чашу по кругу,
Осуши нашу радость до дна!
Мы в глаза поглядели друг другу.
Не горюй!
В них надежда видна.
* * *
Дарите себя, не стесняйтесь!
Дарите решительно всем.
Влюбляйтесь, грешите — старайтесь
Себя подарить насовсем.
Дарите себя неумело,
Дарите житье и бытье,
И душу дарите, и тело,
И дело дарите свое.
Дарите пожитки, бумаги,
Дарите свой голос и смех,
Дарите в приливе отваги,
Дарите, не веря в успех.
Дарите себя, забывайте,
Когда подарили, кому...
Дарите, но не продавайте!
Вот, собственно, речи к чему.
1972
Какое счастье — быть свободным
От разговоров, от статей,
От книг с их жаром благородным,
От любознательных друзей,
От развлечений, от погоды,
От женщин, Бог меня прости! —
От вдохновения, от моды
И от работы до шести.
Какая радость — жить счастливым
Для разговоров, для друзей,
Для книг с их миром молчаливым,
Для праздников, для новостей,
Для размышлений, для природы,
Для женщин, черт бы их побрал! —
Для вдохновенья, для свободы,
Которой так и не узнал.
* * *
Будем знать, какие люди.
Будем знать, который век.
Будем верить, верить будем
Или слушать первый снег.
Будем в маленьком пространстве
Выбирать себе друзей.
Позабудем и о пьянстве,
И о пользе новостей.
Будем слушать, слушать, слушать,
Как сквозь слезы или смех
Мягко падает к нам в души
Свет небес, нелегкий снег.
1974