Александр Житинский "Эффект Брумма (12)
"

Александр Житинский
1 руб.
В наличии
Автор Александр Житинский
Изд-во Азбука-классика
Описание


12. Получаю письмо

 — Поздравляю, — сказал шеф на следующее утро. — Наверное, гора с плеч свалилась?

 У меня не было такого ощущения. Я все вспоминал бескорыстные глаза Фомича.

 — Ладно, Петя, — сказал шеф. — Побаловались подковами и хватит. Нужно думать о диссертации.

А мне совсем не хотелось думать о диссертации. Мне хотелось думать о том, как бегают по кристаллической решетке электроны, как они друг с другом сталкиваются, перемигиваются и бегут дальше, взявшись за руки и образуя электрический ток. Мне хотелось понять их намерения и залезть им в душу, как сказал бы Фомич. Я понял, что если не залезешь к ним в душу, ученого из тебя не выйдет.

 С Бруммом было почти покончено. Только Лисоцкий взял его на вооружение и срочно вставлял в свою диссертацию. Он все подковы извел, но никакого толка не добился. Пробовал ко мне подъезжать, выяснял, не было ли у Фомича какого секрета.

 — Был, — сказал я. — Бескорыстная преданность науке.

 Лисоцкий обиделся и больше меня не беспокоил. Тем не менее сделал несколько докладов по Брумму в разных организациях и, кажется, даже заключил с кем-то договор.

 А я стал спокойно обдумывать свой опыт по анизотропии. Я всю зиму думал. Смотрел, как падает снег. Слушал, как шумит ветер. Это мне здорово помогало. К весне я придумал. Я уже знал, что будет, когда я все присоединю и включу приборы. По-другому быть не могло. Конечно, это не эффект Брумма, но все-таки.

 Со мною все как-то стали по-другому обходиться. Уже не пихали во всякие дырки. Зауважали, что ли?

 Даже Рыбаков однажды сказал:

 — Слушай, Петя, а ведь ты начинаешь прорезаться.

 С чего он взял?

 Наконец наступила весна, и я собрал схему. Когда я все включил и вставил образец в держатель, стрелки приборов исполнили тихий танец и застыли там, где я хотел.

 Потому что я очень этого хотел.

 Я не заметил, что собрался народ. Все стояли молча, как тогда, при опытах Фомича. И не все еще верили в результат.

 — Удивительно, — сказал шеф.

 — Мистика! — сказал Лисоцкий. — Фомич номер два.

 — Кстати, о Фомиче, — сказал шеф. — Он снова нам написал.

 — Ха-ха-ха! — сказал Лисоцкий и ушел. Наверное, разволновался.

 — Это не нам, а только мне, — сказал я, открыв письмо.

 Там было написано:

 «Здравствуй, Петр Николаевич! Спешу поделиться радостью. Плазма у меня пошла. Бился всю зиму. Пошла, родимая! Вчера растопил печь березовыми полешками, угольку добавил и выскочил на крыльцо. Смотрю, а над трубой в магнитной ловушке — голубой шарик! Висит, стервец, как звездочка или планета, и потрескивает чуток. Я чуть не заплакал от радости. Долго висел. Я снежок слепил и запустил в него. Тут он и взорвался. Полное небо искр. Как салют в честь Дня Победы. Напиши, как идут исследования. И приезжай летом отдохнуть. Разберемся с твоей анизотропией. До скорого свидания. Остаюсь твой Василий Смирный».

 И я тоже чуть не заплакал, представив себе, как чуть не заплакал Фомич.

 <Назад    |   Вперед>