Александр Житинский "Фигня (14)
"

Иван и Вадим, а также примкнувшая к ним Ольга действительно с утра направились в Лувр.

Иван не хотел: что они там потеряли? Вадим был индифферентен. Однако Ольга настаивала.

— Мы культурные люди или нет? — прямо спросила она.

Вопрос озадачил агентов. Вадим пожевал губами, считая ниже своего достоинства отвечать на подобные вопросы, а Иван хотел честно сказать «нет», но сообразил:

— А ведь правда, надо идти. У них там офигенная сигнализация, поди. Надо посмотреть.

И вот они уже бродили по залам, посвященным искусству итальянского Кватроченто: Вадим с видом эстета, Ольга, недовольная тем, что нельзя фотографировать, и Середа, выискивающий за каждым полотном датчик сигнализации.

Вадим остановился у полотна Боттичелли, потом отошел, прикрыл один глаз, соорудил из пальцев квадратик, что-то вычленил из картины, долго смотрел, восторженный...

Ольга потрясенно смотрела на него. Она не знала, что бывают такие офицеры ФСБ.

Внезапно Вадим зарыдал — тихо, интеллигентно, наедине с совестью.

— Вадим, Вадим... — с жалостью сказала Ольга.

— Не могу смотреть на Боттичелли без слез. Простите, — сказал Вадим. — Вообще, я хотел стать художником, но потянуло в госбезопасность. Она важнее. На данном этапе.

— Да уж, художники... — с сомнением проговорила Ольга, вспомнив Максима и Федора.

— Вы бы, Иван, больше живописью интересовались, — посоветовал Вадим лейтенанту. — Охранная сигнализация здесь в порядке, я вас уверяю.

— Да? — с вызовом спросил Середа и, оглянувшись по сторонам, снял со стены небольшую картину. Перед этим он на мгновение засунул за картину руку. — Это, по-вашему, порядок?

— Как вы это сделали? Картина не охраняется? — удивился Вадим.

— Почему не охраняется? Вот они, датчики, — указал на стену Иван. — Я их отключил. Система примитивная.

— Ванечка, вы собираетесь ее украсть? — испугалась Ольга.

— На фига она мне? Вас, гражданка Пенкина, все на провокации тянет! — укоризненно сказал Иван, вешая картину на место.

После героического освобождения Ольги она и Иван долго выясняли отношения в отеле «Коммодор». Иван укорял Ольгу не столько за позорящий его снимок, сколько за сотрудничество с мафиозным «Курьером», на деньги которого Ольга и сняла номер в «Коммодоре». Постановил впредь, до суда, называть ее гражданка Пенкина. Ольга же по широте души называла его Ванечка или Ваня. Ей всех было жаль, даже милиционеров и бандитов.

Народу в Лувре было немного. Почти сплошь из СНГ. Мимо промаршировала экскурсия русских теток во главе с экскурсоводом, тоже русской теткой.

— Слышь, Вадим, а французы в Париже есть? — спросил Иван, проводив их глазами.

— Есть. Я видела, — сказала Ольга.

— Но русских-то больше...

— Нас и должно быть больше, — сказал Вадим. — Мы — великая нация.

Все трое на секунду присмирели, ощущая себя представителями великой нации. Но дотошный Иван все же спросил:

— А чем мы великие? А, Вадим?

— Всем. Величиной. Отставить разговоры, лейтенант, — приказал старший по званию.

Иван глубоко задумался. Может быть, впервые в жизни.

Они пошли к выходу.

Когда выходили на улицу, Ольга забежала вперед, навела на агентов «Минолту» и нажала на спуск.

— Клевый кадр! Русские агенты Интерпола выходят из Лувра! — похвасталась она. — Все помню, Вадик, глазки вам на отпечатке прикрою черной полосочкой, чтобы не узнали, — поспешила она успокоить Богоявленского, увидев его недовольство.

— Да я не о том, Ольга. Это понятно... Ты нам за каждый кадр сколько обещала?

— По десять баксов на нос. Если нос есть на снимке, — сказала Ольга.

— А когда платить будешь?

— По возвращении. Сейчас у меня денег не хватит. Ты же знаешь, гостиница пятьсот франков в день, а сколько еще тут проторчим — одному Богу известно.

— И все же — запроси свое начальство. Пусть подошлют. У нас тоже деньги скоро кончатся, — сказал Вадим.

Иван слушал недовольно, сопел.

— У бандитов грязные деньги брать не буду, — наконец сказал он. — Пускай гражданка Пенкина их отмывает.

— Так я их и отмою, Ванечка! Еще как отмою! Хочешь, здесь в «Либерасьон» или в «Фигаро» напечатаем ваши фейсы? — спросила Ольга.

— Это другое дело, — проворчал Иван.

За разговором не заметили стоявших у входа в Лувр двух художников в темных очках. Они что-то малевали на холстах, установленных на этюдниках. Когда троица прошла, художники бодро свернули этюдники и устремились следом за нею.

< Назад | Далее >