Александр Житинский "Фигня (28)
"

Донья вернулась в кабаре под утро, — продрогшая, поникшая, осипшая. На ней была пижама, выданная ей под расписку в полиции. «Сукины дети! — думала она обо всех сразу. — Надо же так ловко упереть миллион. Кто это сделал?»

Она вошла в кабаре. Портье спал на рабочем месте. На танцплощадке два пьяных в стельку негра продолжали вяло мутузить друг друга. В углу ресторана догуливало мексиканское трио Фриш, Левинский и Семенов.

Донья подошла к музыкантам. Они попытались встать, но смог это сделать только интеллигентный Фриш.

— Мадам, примите наши соболезнования... — сказал он и жестом пригласил донью к столу.

— А что случилось? — спросила Исидора, садясь и наливая себе мартини.

— Дон Перес взорван, мадам. Вы не знали?

— А-а, это... И серьезно?

— Он в реанимации, в частной клинике своего друга.

— Я знаю эту клинику. Дон Перес часто там лечится от алкоголизма

Она выпила, закурила.

«Кто? Кто?» — вертелось у нее в голове.

Перес отпадал. Он не стал бы красть, скорее бы убил Ивана, если бы узнал о миллионе. Бранко... Тоже не вор, взрывник... Но в зале была еще куча людей, многие из которых смотрели форум по телевизору и видели награждение Ивана. Каждый из них мог похитить чек. Исидора знала эту публику.

Где он держал чек? Исидора вспомнила, как был одет Иван. Футболка с короткими рукавами и надписью «Динамо», джинсы, кроссовки. Чек мог быть в одном из карманов джинсов. Но у этих брюк, как известно, очень узкие обтягивающие карманы. Так просто из них ничего не вынешь. Снимал ли Иван брюки?.. И вдруг в памяти ее всплыла картина: Максим в бархатной куртке и в берете, прижимая к груди одежду Ивана, пятится из кабинета...

— У-у, сукин кот! — воскликнула донья, отчего Фриш побледнел, а остальные протрезвели.

— Вы нам, мадам? — пролепетал Фриш.

Исидора не ответила, она ткнула сигарету в пепельницу и решительным шагом направилась в апартаменты Переса.

При кабаре были жилые помещения: квартира Переса, где он жил с Исидорой, и еще несколько гостевых комнат, где принимали партнеров из разных стран мира. Две из них сейчас занимали Максим и Федор.

Исидора нашла комнату Максима и попыталась открыть дверь. Она была заперта.

— Максим... — тихо позвала она.

За дверь послышалось шевеление, потом сонный голос Максима спросил:

— Кто там?

— Это я, Исидора...

Дверь приотворилась, Максим выглянул. Был он в башмаках, брюках, бархатной куртке и берете.

— Ты не спишь? — удивилась она.

— Сплю. Что надо, донья?

— Почему ты есть одет?

— Привычка спать одетым. С детства... Я вас слушаю.

— Может быть, ты приглашать даму в комната? — возмутилась Исидора.

Максим нехотя посторонился и пропустил Исидору к себе. Донья поняла, что у нее есть только один шанс, и нужно немедленно ошеломить партнера.

Она повернулась к Максиму и бросилась ему на шею.

— Я не любить Иван. Я любить Максим! Ты снимать с меня платье, твоя рука настоящий тореро. О, как я хотеть тебя!

— Ну, вы даете, донья... — оторопел Максим.

— Да! Да! Даю! Тебе — даю! — жарко зашептала она.

Она профессиональным движением запустила ему руку под ремень брюк. Максим вскрикнул от неожиданности.

— Тихо, мальчик... — проворковала Исидора. — Ты разбудишь стража...

— Какую, на хуй, стражу... Сколько времени? — пытался сопротивляться он.

— Время — ночь. Наша ночь. — Она засмеялась грудным смехом, увлекая Максима на кровать.

— А Перес? — выложил последний козырь Максим.

— Перес — реанимация. Доктор сказать: Перес оторвать член. Орган мужеский пол, — безбожно врала она, а может, говорила правду, поскольку не обладала решительно никакой информацией — что именно было оторвано у Переса.

Она зря это сказала. Это был явный перебор. На мужчину с воображением такое сообщение действует угнетающе. А Максим в прошлом был литературоведом.

— У Хемингуэя есть такая история. Называется «Фиеста», — попытался он повернуть разговор в литературное русло.

— Да! Да! Фиеста! Нас с тобой — фиеста! Ты мой замена Перес. Мы не оставлять его, кормить, поить, одевать. Но он не есть больше мужчина. А ты... О-о... Твой рука... — Исидора что-то расстегивала, отвинчивала, развязывала. Короче говоря, демонтировала одежду Максима.

Он нехотя, скорее механически стал снимать с нее пижаму.

Это возбудило донью до такой степени, что она стала срывать одеяние Максима с нечеловеческой силой. Бархатная куртка и брюки трещали по швам, кровать угрожающе скрипела.

Через минуту на Максиме остался один берет, а на донье — перстень и серьги.

Исидора попыталась сорвать берет с Максима, но он уцепился за него обеими руками и натянул до ушей.

— Я привык в берете, — сказал он.

«Чек там», — отметила донья про себя.

— Где твой кондом? — спросила она.

— Что? А-а... — вспомнил он слово. — У меня нет кондома. Мы обычно так...

— Тогда иди прими душ.

Максим послушно направился в ванную. Берета не снял. Из ванной донесся шум воды, через пять минут Максим возвратился сильно посвежевший. Но в берете.

«Сукин кот!» — подумала донья.

Она уже успела продумать программу и сразу же обрушила на Максима всю мощь своего темперамента и профессионализма.

Вероятно, это был самый дорогостоящий половой акт в истории. На кону стоял миллион долларов. Один партнер должен был получить его, а второй — потерять.

Программа Исидоры состояла из так называемого «Большого каскада», который обычно применяется проститутками Нью-Йорка с клиентами на полную ночь, кроме того, имеющими справку от врача об отсутствии сердечно-сосудистых заболеваний. «Большой каскад» включает семь приемов и позиций, располагаемых в строгой последовательности:

1. Айс-крим.
2. Сингапурские ночи.
3. Силвер спун.
4. Чарли тянет за хвост кобылку.
5. Дабл айс-крим.
6. Мэджик имеджин.
7. Родео.

Варьируется лишь продолжительность отдельных упражнений. Каскад составлен с таким расчетом, чтобы оргазм наступал каждую нечетную позицию, кроме первой, а последний сопровождался обмороком.

Собственно, обморок партнера и был конечной целью Исидоры, но для этого Максима предстояло буквально силком проволочь сквозь три оргазма. Вдобавок решить проблему берета.

Максим был подготовлен из рук вон плохо. Пытался применять какие-то дедовские приемы и все время удивленно восклицал:

— Ну, ты даешь!

Но вскоре уже не мог ни на что отвлекаться, работал, как каторжник на урановых копях.

«Серебряная ложка» удалась партнерам неплохо, с «двойным мороженым» пришлось повозиться, а к «родео» партнер был выжат как лимон и скакал на необъезженном мустанге в полуобморочном состоянии.

Донья работала классно. Она создала такой ритм, что берет потихоньку сползал с головы, а у партнера не было времени или сил его поправить. Последние такты родео довершили дело: оргазм совпал со срывом берета с головы и его падением на пол. После чего Максим провалился в глубокий обморок.

Донья выбралась из-под бесчувственного тела партнера, как вылезают из-под обломков рухнувшего дома. Она по опыту знала: у нее есть гарантированные пять минут. Может быть, больше.

Она подняла берет и сразу нащупала под подкладкой чек. Глаза Исидоры сверкнули. Подкладка была тщательно зашита, но Исидора одним движением острого ногтя разрезала нить, вытянула ее и достала из-под подкладки чек в полиэтиленовом пакетике.

Половина дела была сделана. Осталось совсем немного. Донья нашла на столе нитку и иголку — те самые, с помощью которых Максим пытался замести следы — изготовила бумажку по размеру чека, на которой написала печатными буквами по-русски: «СУКИН КОТ».

Она упаковала записку в прозрачный пакетик и спрятала в берет. После чего аккуратно зашила. На все это ушло три с половиной минуты. Затем донья спрятала чек под простыню и улеглась рядом с Максимом, предварительно натянув ему берет на голову.

У нее осталось еще время подумать, как поступить с чеком. Исидора решила пока Ивану не отдавать, он такой доверчивый, непременно где-нибудь посеет. «Будет возвращаться домой, отдам», решила донья. А может быть, судьба соединит их... Но об этом она даже не решалась думать.

Максим очнулся лишь через восемь минут. Он с ужасом посмотрел на донью, сполз с кровати и, придерживая берет, уполз в ванную.

Его не было полчаса. Когда он вернулся, Исидора, уже в пижаме, с чеком за лифчиком, разговаривала по телефону. Точнее, имитировала разговор.

— Да, это большая удача. Я очень рада... Невероятное везение! Спасибо, доктор! — говорила она по-французски.

Потом положила трубку.

— Я очень жалеть, но доктор пришивать мужеский орган Перес. Нам ждать другой раз. Другой взрыв.

— Бедный Перес... — промолвил Максим.

< Назад | Далее >