Александр Житинский "Фигня (39)
"

Парад войск Касальянки принимал новый министр обороны Федор, командовал парадом начальник генерального штаба Максим.

Надо сказать, очередная смена имиджа контрабандистов- бриллиантщиков, которые внезапно превратились из монмартрских художников в генералов, пошла им явно на пользу. Смотрелись они гораздо убедительнее, чем на Монмартре. За два дня успели ознакомиться с делами, провести строевой смотр и небольшое учение, состоявшее в сборке и разборке имевшегося на вооружении автомата Калашникова, который по традиции вручался лучшему бойцу. Вся армия минут сорок разбирала автомат, но собрать не смогла. Главнокомандующий и его заместитель, вспомнив школьный курс военной подготовки, собрали автомат. Он достался Хосе Лауренсио Хименесу, молодому бойцу-гвардейцу. В армии Переса все были метисы и все — гвардейцы. Всего бойцов насчитывалось тридцать четыре человека и два капрала.

Эта армия под звуки тех же балалаек бодро промаршировала мимо президента и гостей, и Перес пригласил прибывших в здание аэропорта на пресс-конференцию.

Долговязый министр-радист снова поволок микрофонную стойку, а министр печати и информации побежал вперед организовывать место встречи с журналистами. Журналистов было двое — сам министр и Пенкина.

— Я его узнала, — шепнула Ольга Ивану.

— Кого?

— Министра этого. По печати. Я его по телевизору видела в «Пресс-клубе». Он из журнала «Собутыльник».

— А сюда как попал? — спросил Иван.

— Не знаю.

Иван прибавил шаг, догнал министра.

— Ты кто? — прямо спросил он.

— Дима, — просто ответил министр.

— Фамилия?

— Биков.

— Как здесь оказался?

— Осужден условно за ненормативную лексику, хуе-мое, — ответил Биков. — Пен-клуб отмазал.

Из этих слов Иван не понял ничего, кроме «хуе-мое».

— Норму не выполнил, что ли?

— Мудила ты, товарищ, огородная! Я тебе, бля, русским языком говорю, матом ругался, на хуй! В печати! — взорвался Биков.

При этом его молодое красивое лицо стало еще красивей.

— Зачем? Тебе что, слов не хватало? — искренне удивился Иван.

— Хватало, — опечалился Биков. — Знаешь, какие я стихи писал, сержант!

— Я лейтенант, — поправил Иван.

— Один хуй. Вот скажи, пошел в жопу — это хулиганство или нет?

— Смотря кто пошел, — мудро ответил Иван. — Если сосед или товарищ по работе, к примеру, то нет...

— А если президент? — не унимался Биков.

— Неужто ты президента послал? — усомнился Иван.

— Нет. Министра по чрезвычайным ситуациям. В газете. Шутя.

— Ну и правильно дали, — заключил Иван. — Я бы на месте суда...

— А я его в рот ебал! — заорал Биков. — Суд! Мне Стругацкий факс прислал!.. Ничего, я им еще врежу. Здесь свобода слова — полная! Журнал буду издавать. Знаешь, как называется? «Фигня»! Не слабо, да?

— «Фигня»? — насторожился Иван. — Почему?

— Да так. Слово красивое. И не матерное.

Сзади плелись члены кабинета, надеявшиеся на бесплатное угощение после пресс-конференции. Они негромко роптали и обменивались впечатлениями.

— Бабы-то две, — сказал громила по машиностроению. — Которая Яшкина?

— Вроде бы чернявая, — отозвался министр юстиции.

— Он такой живоглот — двух возьмет, не подавится, — злобно сказал машиностроитель, серчавший на президента за отсутствие машиностроения.

— Ты бы помолчал, Николай, — оборвал его председатель комитета по телевидению. — Тебе такое министерство дали. Ни хера делать не надо, а оклад идет. Сидел бы сейчас в Воркуте, срок мотал...

— Павел абсолютно прав. Абсолютно! — поддержал товарища по кабинету старик-еврей, министр торговли.— Мы должны молиться на Якова Вениаминыча.

— Подлипалы! — не сдавался громила. — Погодите, я путч вам устрою.

— Ой-ой-ой! Эти путчи! Напугали нас путчами! — замахал на него руками еврей. — Сидите и не рыпайтесь.

Министр обороны с помощником отделились от толпы и направились обратно к вертолету.

Пилоты Уве и Улле сидели в тени лопасти на складных стульчиках и резались в кости.

— Свободен, шеф? — обратился Федор к Уве.

— Не понимаю, — сказал пилот по-английски.

Максим перевел вопрос.

— Я зафрахтован доньей Исидорой, — ответил пилот.

— Ну, донья... Считай, что ее уже нет. Надо кинуть груз в Вену. Сто двадцать килограммов.

Пилот вынул из кармана калькулятор, посчитал.

— Двенадцать тысяч баксов. Какой груз?

— Да так. Фигня.

— Двадцать пять тысяч.

— Годится. — Федор шлепнул его по ладони двумя пальцами. — А на этих не обращай внимания, — кивнул он в сторон аэровокзала, куда входила делегация. — Через час их расстреляют.

— О’кей, — сказал пилот.

< Назад | Далее >