Александр Житинский "Фигня (4)
"

В пресс-центре бывшего Управления КГБ, а ныне Управления Федеральной службы безопасности готовились к пресс-конференции для российских и иностранных журналистов. Такие пресс-конференции были еще в новинку для бывалых сотрудников КГБ, привыкших, что буквально все сведения касательно деятельности этого учреждения составляют государственную тайну, но и они мирились с веяниями времени. Хотя не любили эти веяния. Тайно работать проще.

Особенно же не любили журналистов — это наглое и продажное племя, которое в былые годы рассыпалось перед чекистами в комплиментах, а теперь не уставало поливать грязью. Потому пропускной режим на пресс-конференциях был особенно жесток.

Фотокорреспондент Ольга Пенкина хорошо это знала, поэтому запаслась удостоверением молодежного агентства «НИКА», а не одиозного «Курьера». «НИКА» расшифровывалось как Независимое информационно-коммерческое агентство, печатало новости и рекламу, но больше всего — скандальную хронику. В «НИКЕ» работал приятель Ольги вечный тусовщик Миша Зуйков, он-то и исхлопотал удостоверение.

Однако на прапорщика в дверях здания удостоверение «НИКИ» не произвело никакого впечатления.

— Вас нет в списке, — заявил он.

— Вызовите генерала! — сказала Ольга.

— А может, сразу министра? — предложил прапорщик.

— Та-ак... — Ольга отступила на шаг, выхватила «Любитель» жестом, которым обычно выхватывают гранату, и нацелилась на прапорщика. — Цепной пес демократии! — выкрикнула она.

Прапорщик блаженно улыбался. Он уже был цепным псом коммунистов, сейчас служил демократам, а в перспективе готов был до пенсии сидеть на цепи у либералов или неофашистов.

Но девушка ему нравилась. Была в его вкусе.

— Фотку подаришь — пущу... — неожиданно улыбнулся он.

— Чью? Вашу? — не поняла она.

— Свою...

Ольга пошла за фотографией.

А в это время в комнате за сценой конференц-зала ждали четвертого участника пресс-конференции, которым был лейтенант милиции Иван Середа, выпутывающийся из рубероида в пустом доме на улице Пестеля.

Ожидавших было трое — генерал госбезопасности Глеб Карамышев, продвинувшийся за три года на это звание со звездочек капитана. За каждый удачно подавленный путч он получал сразу две новых звезды. Поэтому звезд у Глеба было много, а лет по-прежнему мало, не более тридцати пяти.

Вторым был капитан госбезопасности Вадим Богоявленский, высокого роста, стройный и подтянутый, напоминавший чем-то белогвардейского офицера. Между прочим, бывший друг, одногодок и однокашник Карамышева. Вадиму не так повезло с путчами, поэтому звезд на погонах у него осталось четыре — и все маленькие. Очевидно, неудачи карьеры объяснялись ненадежной фамилией Богоявленский, от которой за версту разило церковным духом. Внешность и манеры капитана также были излишне изысканными для КГБ. Потому, когда случался путч, его держали в запасе или на мелких поручениях, а на передовую, к телецентру, крушить боевиков оппозиции, посылали Карамышева.

И наконец, в комнате находился полковник милиции Редькин, давно перешедший границу пенсионного возраста, но сохраняемый в кадрах ввиду тяжелой криминогенной обстановки, а также за былые заслуги по организации похорон Сталина.

— Где же ваш человек, полковник? — нервно взглянув на часы, спросил Карамышев. — Пора начинать.

«Заткнись, сопля несчастная», — подумал полковник, но вслух сказал:

— Не могу знать, товарищ генерал. Исправный офицер.

— Не иначе раскрывает преступление, — иронически проговорил Карамышев, но Редькин иронии не понял.

— Если так, молодец, товарищ генерал!

— Глеб, кончай волокиту. Начнем без мента, — по старой памяти, как к равному, обратился Богоявленский к Карамышеву.

Он не учел присутствие постороннего, и не просто постороннего, а представителя конкурирующего ведомства. Карамышев приосанился и громко крикнул:

— Встать! Как вы обращаетесь к старшим по званию, капитан?!

С испугу вскочил полковник Редькин, капитан же продолжал сидеть.

Редькин, видя, что вопрос направлен не ему, смущенно плюхнулся в кресло, а Вадим, напротив, нехотя встал.

— Смирно! — еще громче закричал Карамышев.

Богоявленский принял стойку, которую с некоторой натяжкой можно было принять за стойку «смирно».

— Как положено обращаться к старшему по званию, капитан? — грозно повторил генерал.

Капитан не успел ответить, потому что распахнулась дверь, и в комнату ввалился запыхавшийся лейтенант ГУВД Иван Середа.

Было такое впечатление, что Середу вымазали дегтем, а затем вываляли в пыли. Лицо было исцарапано, руки в крови, ботинки серы от пыли.

— Товарищ полковник! — приложил ладонь к козырьку Иван. — Лейтенант Середа явился...

— Не запылился... — ядовито вставил Карамышев.

— Никак нет, товарищ генерал. Запылился. И загрязнился, — сокрушенно проговорил Иван, поворачиваясь к генералу.

Полковник Редькин вскочил с кресла и обежал лейтенанта мелкими шажками:

— Что за вид, Середа? Ты знаешь, куда ты пришел, Иван?!

— Так точно, товарищ полковник! В Северо-Западное управление Федеральной службы безопасности России! — бодро отрапортовал Иван.

— Вот именно. На брифинг, — вставил генерал. — Знаешь, что такое брифинг?

— Так точно! Вчера узнал. От немецкого слова Brief, что означает «письма». Писание писем!

Карамышев вытаращил глаза, но опровергнуть информацию не решился, поскольку немецким владел в пределах курсов повышения квалификации офицеров КГБ. Зато Вадим Богоявленский презрительно бросил:

— Чепуха!

Но расшифровывать слово не стал. Этот щекотливый вопрос проехали, и Карамышев приказал Вадиму и Ивану переодеться для брифинга, ибо предстать перед прессой оба должны были в специальной униформе.

Переодеваясь, Иван коротко рассказывал Редькину о происшествии на улице Пестеля:

— А они как подкатят, да как начнут: пах! пах! А те в ответ: тра-та-та-та! А эти: бабах! Дырки в «мерсе» —во! Кулак пролезет...

— Ну ладно, а ты где был? — спросил Редькин.

— Рядом. Участвовал в задержании.

— Ну и?..

— Задержали... На пятнадцать минут, — сказал Иван.

— И отпустили?! — изумился полковник.

— Как видите, — сказал Иван.

— Так кто кого отпустил? — запутался Редькин.

— Меня отпустили, — признался Иван.

— Тьфу ты! — рассердился полковник. — А я думал...

— Не... Не получилось их взять. Но я всех в лицо запомнил, — сказал Иван. — Не уйдут.

Наконец оба молодых офицера переоделись и предстали перед начальством в том виде, в каком их должны были увидеть журналисты: белоснежные блестящие обтягивающие костюмы, нечто среднее между одеждой астронавтов и костюмом любителей подводной охоты, на лицах — маски, как у Фантомаса. Они были бы совершенно одинаковы, если бы не разница в росте и в комплекции.

И тут Карамышев решил их познакомить.

— Вам предстоит работать вместе не один день. Вы должны хорошо узнать друг друга. Пожмите руки, товарищи!

Иван с готовностью протянул свою крепкую ладонь и стиснул узкую аристократическую ладошку Вадима. Тот скривился от боли, даже под маской было заметно.

— Потише, пожалуйста... Капитан Богоявленский, — произнес он.

— От души... Лейтенант Середа, — широко улыбнулся Иван.

— Капитан Богоявленский назначен старшим группы, — сообщил генерал.

Редькин обиженно засопел.

— Группа-то межведомственная, товарищ генерал... Можно бы и без субординации.

А сам подумал: «Опять органы всех под себя подминают!»

— Приказы не обсуждаются, — сухо отрезал Карамышев. — Прошу на сцену, — он указал обоим Фантомасам — высокому худому и плотному маленькому — на дверь, ведущую в зал.

< Назад | Далее >