Александр Житинский "Хеопс и Нефертити (10)
"

Автор | Александр Житинский |
Изд-во | Геликон Плюс |
10. Побег
В тот день я пришел домой раньше обычного. Покормил Пуританина и маму, принял ванну и неожиданно для себя оказался втянутым в диспут о поступке Нефертити. Диспут проходил на нашей коммунальной кухне. Иван Петрович варил кофе, Лидия в халатике что-то жарила на сковородке, а я давал показания им и маме.
Общественность уже знала о возвращении Нефертити. Слониху провезли по улицам средь бела дня. В спешке даже забыли про брезент. Естественно, что слухи распространились сразу.
Я коротко изложил факты. Интерпретация соседей была различной.
— Прекрасно ее понимаю, — сказала Лидия. — Старый слон. Грязный слоновник. Ни поговорить, ни почитать... Я удивляюсь, как она выдержала там целую зиму.
— А каково ему? — вздохнул Грач.
— Перетопчется, — заметила Лидия.
— Да, молодежь теперь ищет, что поинтересней. Чувства их не волнуют, — сказала мама.
— При чем здесь молодежь? Речь, кажется, идет о слонах, — сказала Лидия и вышла со сковородкой.
— Значит, она снова поступила к вам на баланс... — задумчиво сказал бухгалтер.
Я сказал, что плохо понимаю насчет баланса. Разве дело в балансе?
— Кормить ее надо, ухаживать. Это стоит денег.
— В общем, сын, ваша затея провалилась, — резюмировала мама. — Смотрите, чтобы так не произошло с кошечкой. Ее надо научить приносить котят.
— Легко сказать! Это сложнейшая техническая проблема, — сказал я.
— Ну уж! — засмеялась мама.
Я заснул поздно. Ночью меня разбудили звонки в дверь. Звонили два раза — значит, к нам. Я быстро оделся и вышел в прихожую обеспокоенный. Ночные звонки тревожат.
Из своей комнаты выглянула испуганная Лидия.
На всякий случай я посмотерл в дверной глазок. Там была сплошная темень. Я приоткрыл дверь и выглянул. На широкой лестничной площадке возвышалось нечто бесформенное и грандиозное — почти до потолка. Я раскрыл дверь пошире и увидел слона. Это был Хеопс.
Он угрюмо стоял перед дверью, ожидая, когда я его впущу. Пауза длилась несколько секунд. Я отступил назад и сказал:
— Прошу...
Хеопс, осторожно ступая, вдвинулся в прихожую и заполнил ее всю. Лидия, продолжавшая выглядывать из двери, сделала круглые глаза.
— Ох! Да куда же это... — охнула она.
Я махнул на нее рукой и открыл дверь своей комнаты. Жестом я пригласил Хеопса туда. Он вошел. Я успел подумать, что это счастье — жить в старом доме с высокими потолками и двустворчатыми дверями. В нынешних квартирах трудно принимать слонов.
Я тоже вошел в комнату.
Хеопс стоял посредине, свесив хобот. Его глаза тревожно смотрели на меня.
— И что же будем делать? — спросил я.
Хеопс, естественно, ничего не ответил. Я посмотрел на часы. Была половина четвертого. Внезапно из-под тахты выпрыгнул Пуританин и черной молнией взвился на шкаф. В его глазах сверкали искры ужаса.
— Ладно, Хеопс, не бери в голову, — сказал я. — Утром разберемся.
Заснуть, конечно, не удалось. В темной комнате тяжело вздыхало тело Хеопса. Я поворочался на тахте, то закрывал, то открывал глаза. Потом встал и принес Хеопсу яблоко. Моей руки коснулся теплый и мягкий кончик хобота. Яблоко исчезло с ладони.
Утром я выскочил в коридор и поймал Лидию в тот момент, когда она провожала незнакомого мне молодого человека.
— Если кто-нибудь узнает о слоне — будет плохо, — грозно сказал я. — Я расскажу ему, и он перевернет все вверх дном. Понятно?
— Понятно, понятно... — закивала Лидия.
Молодой человек тоже кивнул. Он хотел кивнуть небрежно — подумаешь, мол, о чем тут говорить! Слон в квартире! Но согласие вышло принужденным.
Затем я предупредил маму: Грачу — ни слова. Мама отнеслась к появлению Хеопса спокойно. Все-таки ничего, кроме ковриков, маму по-настоящему не волнует.
После этого я позвонил Папазяну.
— Что новенького, Аветик Вартанович? — осторожно спросил я.
— Новеньким, Тиша, залиться можно! По самую крышу! — возбужденно прокричал Папазян. — Хеопс пропал!
— Как?
— А вот так. Ночью сорвал с крыши сарая оцинкованный лист, положил его на шипы и вышел, как по мостику. След собака не взяла.
— Какая собака?
— Овчарка милицейская. Его уже вся милиция ищет. Слон в городе, представляешь! Прости, Тиша, мне некогда сейчас, позвони позже...
Не знаю — почему, но я не сказал правды Аветику Вартановичу.
Хеопс все так же понуро стоял посреди моей комнаты. Светильник, подвешенный к потолку, упирался плафонами в его темя. В глазах слона была страшная тоска. Он словно хотел что-то сказать мне — и не мог. Он был бессловесной тварью, которой суждено страдать молча.
— Что-нибудь придумаем... Что-нибудь... — твердил я.
Слон начал медленно раскачивать хоботом. Серая толстая труба тяжело летала по комнате, аккуратно избегая встречи с мебелью.
В комнату вошла мама.
— Сын, слоника нужно покормить, — сказала она.
Я не ожидал от мамы такой чуткости. Позвонил в КБ, сказал, что приду позже, а сам взял пустой рюкзак и побежал в овощной магазин. Рюкзак я набил морковкой и репой. Когда я вернулся, Хеопс отдыхал, стоя на коленях, а мама творчески работала. Она шила портрет Хеопса в интерьере. Позвякивали ножницы в маминых руках, на пол падали цветные лоскутки, строчила машинка. Фантастическая картина — слон на фоне книжных полок — возникала под мелькающей иглой.
Я положил перед Хеопсом рюкзак. Мама встала из-за машинки и позвала меня в коридор.
— Сын, пойди и поговори с ней, — сказала она. — Объясни ей ситуацию. Невозможно — он так страдает!
Я опять почувствовал себя бессловесным идиотом. Неужели я сам не мог до этого додуматься?
— Я побуду с ним, — сказала мама.
Я побежал в КБ. По дороге я набил портфель репой, чтобы заправить Нефертити. Я сомневался, что ее догадались покормить.Так оно и было. Слониха стояла выключенной в пустом помещении сборочного цеха. Она уже никого не интересовала. Я высыпал ей в пасть репу и дернул за хвост.
— Привет, — сказал я. — Как настроение?
— Убийственное, — сказала она.
Я очень осторожно рассказал о ночном визите Хеопса.
— Он сидит у меня. Настроение у него тоже не ахти, — сказал я.
И вдруг слониха, молчавшая, пока я рассказывал, зарыдала в голос. Из синтезатора речи лились всхлипывающие звуки. Кто учил ее этому? На искусственных глазах Нефертити появились слезы. Ничего такого для слез не было заложено в схему. Это я знал точно.
— Что вы сделали?.. Что вы наделали! — рыдая, говорила она. — Я не знаю — кто я! Не слон, не человек, не женщина, не слониха... Что я могу ему дать? Мне кажется, я научилась его понимать... Но я не могу, не умею быть ласковой с ним. Это значит — обманывать его, обещать больше, чем я умею... Провались вся ваша наука!
— Перестань... Ну, пожалуйста, перестань!.. — говорил я, гладил ее по хоботу, и мне казалось, что он теплый, согретый живой кровью.
— Разберите меня, — тихо попросила она. — Я так не могу.
— Это пройдет, держись, — сказал я. — Очень непросто быть понимающим существом — слоном, человеком. Тяжело это. Ты должна стать слонихой. Во что бы то ни стало...
— Вряд ли я сумею, — сказала она.
Я пошел к Карлу и спросил, что будем делать дальше. Естественно, о Хеопсе я помалкивал.
— Все уже решено, Тихон Леонидович, — сказал Карл. — Эксперимент завершен, мы получили много данных. Надо их обрабатывать и включаться в работу над нашим котеночком.
— А Нефертити?
— Мы передаем ее на Выставку достижений. Я уже договорился. Завтра отгружаем ее в Москву. Неплохая реклама для КБ, как вы считаете?
— И что же она будет там делать?
— Демонстрировать свои способности трудящимся. Ей есть что показать.
— Так-так... — сказал я. — Так-так...
План созрел у меня в голове мгновенно. Я не колебался ни секунды, хотя знал, что это будет, вероятно, моя последняя акция в КБ. Но игра, безусловно, стоила свеч.