Александр Житинский "Хранитель планеты (15)
"

15. Заманчивые предложения

На следующее утро Тэйко-сан опять появилась с пачкой газет — не только японских, но и наших.

— Бабася-сан, почитайте «Известия», — говорит.

Я раскрыл «Известия» за вчерашнее число, а там на второй странице, в полный рост — «Заявление ТАСС», что вчера Бубликов читал, комментарии специального корреспондента Японии, а чуть ниже — письмо моей мамы в редакцию! Так и подписано «С. Быстрова».

Я, конечно, сразу же на мамино письмо накинулся, читаю. А в письме написано, что ее сын, Борис Быстров, то есть я, в последнее время страдал нервным расстройством. И даже были случаи психических припадков. Ну, заскоки, понимаете? Мама не сомневается, что, пользуясь этим, реакционные силы вывезли ее сына в Японию. И Катю Тимошину прихватили. Мама выражала протест и требовала вернуть сына на Родину.

Я чуть не заплакал. Во-первых, от жалости, во-вторых, от обиды. Маму было жалко, а обидно за себя. Конечно, она все своей психиатрией меряет. Ее научили, что у нормального человека не может быть такого желания — хранить планету. А если кто чуть-чуть выделяется, то он — псих! Да разве ж так можно? Тогда и Пушкин — псих! И этот... опять забыл... Данте, вот!

— Тэйко-сан, — кричу, — ну скажи, похож я на психа?!

— Нет, но вы похож на немножко не в себе, — отвечает.

Читаю дальше. Комментарий корреспондента. Он, оказывается, был на пресс-конференции и все успел передать, пользуясь разницей по времени. «Не подлежит сомнению, — пишет он, — что Борис Быстров страдает аномалиями умственного и душевного развития, плохо контролирует свое поведение, хотя некоторые его способности не до конца объяснены наукой...».

Ну, это он имел в виду, когда я Бубликова с Панасоником на Родину закинул.

Короче говоря, корреспондент предлагал не портить дружественных отношений и быстрее вернуть больного мальчика родителям, чтобы они его подлечили. Понимаете?

Я помрачнел.

— Что Катя делает? — спрашиваю.

— Катюша-сан передает котенка в дар Обществу охраны животных, — говорит Тэйко-сан.

— Молодец, — похвалил я.

Вскоре приходит Катька, а с нею вместе входят в номер три японца, один из них — в военной форме. Ладошки складывают перед грудью и кланяются мне. Я тоже ладошки сложил, поклонился.

— Это кто такие? — шепчу Тэйко-сан.

— А это, — говорит, — представители фирм и министерства обороны.

— Ага, понятно. Кать, ты посиди пока, — говорю Катьке. — Я слушаю вас, господа.

Первым военный заговорил. Тэйко-сан переводит. Я сначала ничего не понимал, потом вник. Японцев надо уметь слушать. Они каждую мысль обкладывают гарниром вежливых оборотов. Военный японец говорил минут пятнадцать, а мысль была очень простая: не продам ли я ихнему министерству дудочку, поскольку мне она ни к чему и даже опасна? А заплатить они готовы три миллиарда иен.

И чековую книжку показывает.

Конечно, упаковал он все это красиво: «Вы не сочтите... Если нам будет позволено... Бабася-сан может не сомневаться...». Короче, лапшу на уши вешал.

— А зачем вам дудочка? — спрашиваю.

— Видите ли, нашим экспертам показалось, что этот прибор можно использовать в целях всеобщего и полного разоружения...

«Ага, разоружения! — думаю. — А сами небось космическую энергию хотят себе захапать, чтобы потом нас пугать...»

— Нет, — говорю. — Рад бы, но не могу.

— Пять миллиардов иен, — набавляет цену японец. Тэйко-сан тут же пояснила, что на эти деньги я могу купить пару миллионов видеомагнитофонов, дом, земельный участок, а на остальное хорошо пообедать в ресторане с русской кухней.

— Зачем же мне столько видеомагнитофонов? — говорю. — Нет-нет, не просите. Не продам. Это подарок.

Это он сразу понял. Подарок есть подарок, даже в Японии.

Начал говорить второй. Он сказал, что понимает мои чувства по отношению к другу, подарившему мне дудочку, поэтому не просит ее продавать. Дудочка останется у меня. Но я могу с помощью его фирмы организовать свой концерн. Фирма меня финансирует, а прибыль будем делить вместе. Японец предложил назвать концерн «Бабася инкорпорейтед».

— А чем он будет заниматься, этот концерн? — спросил я.

— Грузовыми и пассажирскими перевозками, — отвечает. он, не моргнув глазом. — Мы уже имеем известия, что ваши соотечественники Бубликов и Скворцов благополучно оказались в Москве. Сейчас оба в больнице — с непривычки. Но состояние их удовлетворительное. Наши эксперты полагают, что с помощью вашего прибора можно доставлять людей и грузы в любую точку Земли за минимум времени.

— Это они правильно полагают... Но я капиталистом никогда не буду, — сказал я.

— Простите, а как же вы будете жить здесь, на какие средства? — спрашивает он вежливо.

— А я здесь жить и не собираюсь. Мы домой вернемся, правда, Катя? — говорю Тимошиной.

— А то нет! — отвечает она, листая в кресле японский журнал.

— Разве вы не понимаете, что после письма вашей мамы-сан, — тут он кивнул на «Известия», — вас на Родине отправят в лечебницу?

Я вздохнул. Есть такая вероятность.

— Кроме того, учтите, — продолжает он, а сам улыбается сладко-сладко, — вы незаконно пересекли границу с неизвестным нам оружием. Только наша врожденная вежливость позволяет нам вести с вами переговоры и предлагать выгодные условия. Но наше терпение не беспредельно...

«Ага! Пугать начал, — думаю. — Дело дрянь. Отобрать у меня дудочку — пара пустков. Даже каратиста присылать не надо. Втроем они вполне справятся».

— Ну, а вы что хотите предложить? — спрашиваю у третьего, чтобы время выиграть.

— Я продюсер, — говорит. — Предлагаю вам контракт на гастроли по Японии, Европе, США и Канаде. С вашей дудочкой. Тимошина-сан будет вашей ассистенткой...

— Фокусы, что ли, показывать? — спрашиваю.

— Вот именно. Оплата в долларах. Полмиллиона в месяц.

Я на Катьку посмотрел. Она в журнал уткнулась, делает вид, что не слышит.

— Подумайте, Бабася-сан, — сказала переводчица.

При этих словах в номер вошли двое могучих японцев с бицепсами. Остановились у дверей, руки скрестили и на меня смотрят. Покачиваются слегка с пятки на носок. Натуральные японские гангстеры. Как я не подумал! Эти господа сами у меня дудочку отнимать не станут. Можно в международный скандал влипнуть. Вот они мафию и наняли.

— Я согласен вести переговоры об использовании прибора только с фирмой «Тошиба», — говорю. — Желательно с господином Мацукатой.

Катька на меня радостный взгляд кинула. Поняла с ходу.

— Что ж, ваше право, — японцы говорят. — Мы подождем пока.

Ладошки перед собой сложили, поклонились, попятились задом в коридор.

И мафия попятилась.

Тэйко-сан сняла телефонную трубку и стала связываться с «Тошибой».

< Назад | Далее >