Александр Житинский "

Визит Вежливости (глава 14)

"

14. Контакт

     С утра Институт космических исследований бурлил. Весть о странном зеленом существе, пробравшемся в кабинет профессора Стаканского, разнеслась по этажам. Сам профессор Стаканский из своего кабинета не выходил. Стучать или входить туда никто не осмеливался, лишь наиболее любопытные сотрудники на цыпочках подходили к двери и приставляли к ней ухо.

     — Разговаривает, — говорили они.

     — С кем?

     — Вроде сам с собой, — отвечали любопытные, поскольку тонкий голос Мананама не проникал наружу.

     Наконец в одиннадцать часов утра дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился профессор Стаканский. Глаза его странно блуждали.

     — Юра Громов тут? — спросил он.

     — Нет, еще не пришел, — ответил кто-то из толпы, собравшейся в коридоре.

     — Немедленно пошлите за ним, — сказал профессор.

     Несколько человек сорвались с места и побежали по коридору. Профессор потер подбородок ладонью.

     — Дела... — сказал он.

     — А что такое, Сигизмунд Робертович? — спросила молодая лаборантка по имени Эльвира, девушка смелая и предприимчивая.

     — Да вот полюбуйтесь... — произнес профессор, показывая рукой внутрь кабинета.

     Эльвира, стрельнув глазками по сторонам, впорхнула в кабинет, и через секунду сотрудники в коридоре услышали ее пронзительный визг. Эльвира пулей вылетела из кабинета. Лицо у нее покрылось пятнами.

     — Он... говорит! — возмущенно выкрикнула она.

     — В том-то и дело! — вздохнул профессор.

     — «Наш мир — един! Наш дом...». Я не понимаю! — заплакала она.

     — Успокойтесь, деточка. Я тоже не понимаю, — сказал профессор.

     Сотрудники окружили Сигизмунда Робертовича.

     — Можно нам посмотреть?

     — Ну, пожалуйста, профессор!

     — А-а, валяйте! — махнул рукой Стаканский и пошел куда-то по коридору. — Я пойду отдохну. Если появится Юра Громов, гоните его ко мне.

     Сотрудники стали несмело заходить в кабинет.

     Мананам сидел на столе на монографии профессора. Увидев людей, он поднялся и произнес космическое приветствие. Кто-то вскрикнул, кто-то засмеялся, кто-то сказал: «Здравствуйте».

     — Во дает! — воскликнул один.

     — Кто дает, простите? И что дает? — спросил Мананам, наклонив головку с ухоносом.

     А в кабинет валили новые и новые посетители.

     Профессор Стаканский в это время уже отдыхал в кабинете директора. Сам директор института находился в командировке, в том самом городе, возле которого находился научный городок. Прежде чем прилечь на диван, профессор позвонил туда и доложил директору о неожиданном госте.

     Директор выслушал Стаканского молча, потом спросил:

     — Вы не переутомились, Сигизмунд Робертович?

     — Очень устал, — признался профессор. — Такая ночка!

     — Отдохните, — посоветовал директор. — Это пройдет. И пришельцы пройдут, и роботы. Нужно только хорошо выспаться.

     — Я вам не мальчик! — заорал профессор. — Он сидит у меня в кабинете на столе! Что прикажете с ним делать?

     — Хорошо, хорошо. Сейчас выезжаю, — сказал перепуганный директор.

     — Захватите с собой кого-нибудь из Академии наук и журналистов. Он говорит, что у него мало времени, — сказал Стаканский, положил трубку и рухнул на диван.

     Он вздремнул коротким тревожным сном, и снилось ему, что он, профессор Сигизмунд Робертович Стаканский, в виде плоского тыквенного семечка летит во Вселенной. Все знания профессора, весь его опыт, характер, взгляды и привычки заключены были в этом семечке, чтобы через миллиард лет на какой-нибудь далекой планете выросла огромная бледная тыква, а из нее в назначенный срок вышел наружу он сам, собственной персоной, — профессор Сигизмунд Робертович Стаканский.

     Так повлияли на него ночные разговоры с Мананамом.

     Между тем Мананам, не зная усталости, вступал в контакт с научными сотрудниками. Кабинет профессора был переполнен. Стояли у стен, сидели на диване, стульях и даже на мягком синтетическом ковре, покрывавшем пол кабинета. Мананам по-прежнему находился на столе, но перед ним поставили микрофон, чтобы его рассказ могли слышать все сотрудники института, находившиеся на других этажах. Тоненький звонкий голосок звучал из динамиков во всех отделах и лабораториях. Мананам уже рассказал о планете Талинта, о своем братце по разуму, о космическом путешествии...

     — А как вам у нас понравилось? — спросил кто-то.

     — Гм... — задумался Мананам, приставив пальчик к ухоносу. — По правде сказать, мы еще мало вас узнали. Но то, что мы узнали... Как бы вам сказать? У вас, на мой взгляд, слишком много лишних вещей. На каждом шагу — магазины: комиссионные, овощные... Особенно меня поразило отношение к овощам и фруктам. Какие-то жалкие мхи и лишайники лежат под стеклом в вашем институте, а прекрасные фрукты и овощи продаются в лавке. Их едят! Да-да, я сам видел, не пытайтесь меня убедить в обратном!

     — А что же с ними делать? — недоуменно спросил кто-то.

     — Вы пробовали когда-нибудь поговорить с помидором? Узнать мнение капусты о последней книге? Поделиться с морковью своими горестями?

     — Так они ж не поймут...

     — Кто вам сказал? Ха-ха-ха! — демонстративно рассмеялся Мананам, и смех его разлился тоненьким колокольчиком по всему институту.

     От этого смеха профессор Стаканский и проснулся. С минуту он тупо смотрел на динамик, из которого вылетали слова:

     — У нас бананы пишут массовые песни, персики выделывают ковры, арбузы читают лекции о спорте...

     — Боже, боже... — прошептал профессор.

     Из оцепенения его вывел директор института — энергичный, небольшого роста, плотный человек с короткой стрижкой. Он вошел в кабинет и весело обратился к профессору:

     — Ну, где ваш пришелец, Сигизмунд Робертович?

     Следом за директором в кабинет вошли три академика в черных шапочках и оператор телевидения с камерой.

     Стаканский кивнул на динамик. Оттуда доносилось:

     — ...А если вы, например, тюльпан, то вам лучше всего заведовать небольшой цветочной дискотекой где-нибудь на клумбе городского парка. Если вы — тюльпан, а не роза, потому что розы у нас преподают вышивание в младших классах...

     — Слышали? — сказал профессор. — Вот так, товарищ тюльпан.

     Директор повернулся и выбежал из кабинета. Следом за ним, пыхтя, вывалились академики. За ними мчался, разматывая шланг телекамеры, оператор телевидения.

     Директор вбежал в кабинет профессора, перешагивая через сидевших на полу сотрудников.

     — Прошу всех выйти!

     Сотрудники принялись неохотно расходиться. Академики вытирали пот с лица черными шапочками.

     — Наш дом — Вселенная! Наш мир — един! Здравствуйте, братья по разуму! — радостно крикнул Мананам в микрофон.

     — Здравствуйте, здравствуйте... — сказал директор.

     Он жестом пригласил академиков сесть, а оператора пока выставил в коридор. Двери кабинета закрылись. Оператор навел камеру на лаборантку Эльвиру и начал брать у нее интервью о встрече с космическим пришельцем.

     По институту уже шныряли журналисты из газет, выспрашивая всех, кто видел и слышал Мананама.

     Профессор Стаканский поднялся с дивана и вышел в коридор. Остановившись в дверях, он громко провозгласил:

     — Я — репа, товарищи! Я — брюква! Прошу записать в протокол!

<Назад    |   Вперед>