Александр Житинский "Параллельный мальчик (15)"

15. Домой!

После разговора с капитаном я стал дожидаться, когда Файл вдоволь наиграется с построением коммунизма на компьютере. А Файл вошел в раж: высаживал десанты, захватывал власть, разоружал военных... Между прочим, аннулировал несколько межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками. Но системы в его действиях не было — вдруг ввязался в какую-то историю с огородами под Иркутском. Отряд Джонни под его руководством провел операцию по уничтожению садоводческих хозяйств. Порушили заборы, сломали домики...

— Зачем? — спросил я.

— Потом построим правильно, — сказал Файл. — Ты же видишь — сплошной беспорядок, домики все разные — из фанеры, из жести. Будут стандартные коттеджи! — Он вообще стремился к единообразию. Во Владивостоке на магазинах поменял все вывески. Написал их одинаковыми буквами.

Потом Файл распустил Тихоокеанский флот и пошел спать,

— Устал, — говорит. — Коммунизм строить трудно.

Ну, это я и без него уже знал.

Я уселся перед монитором, настроил экран на Питер. Стал рассматривать вечерний город с высоты.

На улицах было пустынно, расхаживали патрули по пять Джонни в каждом. Рестораны не работали, кинотеатры тоже были закрыты. Полный порядок, короче говоря. Мне стало как-то неуютно. Там, в родном городе, происходят перемены, а я сижу тут, вдалеке, пытаюсь командовать...

Я вдруг почувствовал непреодолимое желание посмотреть на все своими глазами, не через экран.

Я решился. Была не была!

Написал Файлу записку: «Вова, прости. Мне нужно быть дома. Желаю успеха!». Записку положил рядом с креслом, в котором, свернувшись калачиком, спал строитель коммунизма, и пошел настраивать компьютер на программу Comeback.

Только запустил программу, разделся, как положено, — вваливаются капитан Комик и циклоп Дылда.

— О! Голый мальчик! — опять восклицает капитан. — Что ты собираешься делать?

Голому всегда трудно говорить с одетыми. Я стушевался.

— Домой хочу... — говорю. А из экрана уже конус света протянулся. Ждет меня.

— Мы с тобой! — заявил капитан.

И они с Дылдой, не спрашивая моего согласия, принялись раздеваться. Я быстро соорудил на экране одежду для себя и для них: себе подобрал костюмчик пирата, капитану нарисовал почему-то форму пожарника с каской, а Дылду решил обрядить священником: длинная ряса до земли.

В таком виде мы и явились в родной, настоящий мир.

Попали в Мариинский дворец— в зал заседаний. Там, конечно, никого не было, потому что ночь. Мы пошли к дверям, гулко ступая по ночному залу: пират, пожарный и поп с третьим глазом во лбу. Хорошенькая компания!

Отворили двери — и наткнулись на двух Джонни, карауливших с той стороны.

— Привет! — говорю.

— Димка! — обрадовались Джонни. — Ты откуда?

— От верблюда. Как дела?

— О'кей! — говорят Джонни. — Наводим порядок.

До утра просидели мы в Мариинском дворце. Я сидел в кресле Собчака и читал свежие газеты, они были полны сообщений о делах новоявленных блюстителей порядка.

Разноголосица была полнейшая. Во-первых, газеты наперебой обсуждали тему: кто такие Джонни? откуда взялись? каково, так сказать, их происхождение? В этом вопросе большинство обозревателей сходилось на том, что Джонни — космические пришельцы. Эту версию, кстати, активно поддерживали мои друзья Светка Воздвиженская и Вадик Денисов. Они вдруг за два дня стали необычайно популярны, у них наперебой брали интервью. Светка и Вадик утверждали, что Джонни появились с планеты Симанука, чуть ли не по их собственному приглашению.

Сами Джонни от интервью отказывались. Единственная фраза, которую они говорили журналистам, звучала: «Меня послал Повелитель!».

В связи с этим активизировались священники. Батюшка Светы, в отличие от своей дочери, заявлял, что Джонни — это архангелы Господни, которые, как и сказано в Библии, явились перед возвращением Спасителя. Наводят они здесь ревизию, а скоро прибудет Повелитель, то есть Иисус. Таким образом, Файл уже стал Иисусом Христом — мало ему Маркса и Ленина.

Во-вторых, газеты пестрели сообщениями об акциях Джонни. Джонни прекратили кровопролития в Закавказье, проникли на все предприятия и в конторы, потребовали соблюдения законов и правил, а поскольку законов и правил было множество, неразбериха началась полная. К тому же Джонни продолжали размножаться, программа копирования работала исправно, так что каждые полчаса в стране образовывался новый Джоннитаун под соответствующим порядковым номером. Последним был зарегистрирован Джоннитаун-741 под Смоленском. В каждом по десять тысяч человек. То есть Джонни.

Гласность и плюрализм пока еще не были отменены, поэтому отношение газет к новым порядкам было разное. Газеты демократов сомневались: нужны ли нам Джонни в таких количествах? Но консерваторы, в особенности ветераны, были в восторге. Им не нравилось только одно — иностранное имя пришельцев. Они предпочитали называть их Иванушками.

Но самым любопытным образом повели себя военные. Разоружиться-то они разоружились... Файл их уже почти всех разоружил. Однако от попыток сопротивления перешли к полному подчинению Джонни и стали формировать собственные отряды, которые назывались просто Ивановыми. Фабрики по изготовлению армейского обмундирования уже срочно шили новую форму для Ивановых, а Министерство обороны закупило в Южной Америке тридцать мешков орлиных перьев для шлемов.

Короче говоря, убегал я из страны неустроенной, а вернулся в государство Джонни и Ивановых.

«Коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым!» — прочел я в газете «Единство» старый забытый лозунг. По-видимому, имелся в виду юный возраст Джонни.

Утром мы покинули здание Мариинского дворца, к которому уже стекались депутаты, чтобы под руководством Файла принять новые постановления, регулирующие отношения населения и Джонни.

По радио передавали Указ «О чрезвычайных мерах по защите чести и достоинства спасителей Отечества». Имелись в виду Ивановы и Джонни.

Потом хор мальчиков затянул песню на старый мотив:

Джонни — наша слава боевая!
Джонни — нашей юности полет!
С песнями, борясь и побеждая,
Наш народ за Джонами идет!

«С песнями борясь... Борясь с песнями...» — бормотал я, шагая по Исаакиевской площади. Дылда и Комик едва поспевали за мной. Мы были как ряженые в этом мире порядка и чистоты.

Первым делом я позвонил мамке на работу, в приемный пункт.

— Мамка, это я...

— Димка? Живой? Господи! — она хотела заплакать, но вместо этого сразу же набросилась на меня. — Ну, только приди домой! Я тебе задам! Я из тебя дурь-то выбью! Ты где же шатался, паразит?!

Я пытался ей что-то объяснить. Она не слушала и грозно орала, чтобы не заплакать.

Вдруг в дверь телефонной будки постучали. Я оглянулся — стучал Джонни.

— Повелитель, четыре минуты прошло. Разговор по телефону-автомату — только четыре минуты,

— Ты что, спятил?! — закричал я. — Я с матерью разговариваю, и никакой очереди нет!

— Закон для всех один, — мягко произнес Джонни и нажал на рычажок автомата.

Ну и дела! Ну и порядочек! Мы с Дылдой и Комиком пошли по улице дальше, наблюдая новые порядки.

У каждого столба дежурил постовой Джонни. Джонни регулировали движение и переводили граждан через улицу по сигналу светофора. У каждого магазина Джонни регулировали очередь, по одному торчали у прилавка за спиною продавщиц, внимательно следя за показаниями стрелки весов. Очереди стояли тихие, деловые. Старушки прямо светились от счастья.

— Господи, наконец-то порядок! Слава Всевышнему!

А лопоухий Всевышний в это время сидел в подземелье вампиров за своим чудовищным и могучим компьютером и налаживал здешнюю жизнь.

И в автобусах было просторно: все работали, по улицам в рабочее время никто не слонялся. Джонни дежурили на всех предприятиях, на каждом рабочем месте, следили, чтобы человек работал, не отвлекался. Хочешь в туалет — пожалуйста, три минуты в сопровождении Джонни. Он у дверей постоит, подождет. Граждане рассказывали это друг другу со смешанным чувством ужаса и преклонения перед делами Всевышнего.

Все говорили о Страшном Суде.

Ивановы тоже несли службу, дежурили на постах гордые, задрав носы, и покрикивали: «Всем стоять!», или: «Вход в магазин колонной по три! Разобраться!».

Выходит, сами мы уже не можем в колонну по три построиться.

Я оставил Комика и Дылду в патруле у Гостиного двора, где продавали детские колготки и было большое скопление народа. Джонни приняли в свою компанию друзей по компьютерному миру, а я отправился к Генриху Валерьянычу. Мне показалось, что он сможет помочь.

Генрих, как всегда, работал дома за компьютером. Только на этот раз рядом с ним стоял Джонни. Наблюдал. Мне открыла жена Генриха и провела в комнату.

Валерьяныч оторвался от компьютера, увидел меня и как заорет:

— Это же бандит Баранов! Держите его! Джонни, схватить Баранова!

Но Джонни невозмутимо отвечал:

— Это Повелитель. Инструкций не было.

— Это? Повелитель?.. — Валерьяныч закатил глаза и без сил откинулся в своем рабочем кресле.

— Я второй Повелитель, — скромно сказал я. — А первый, знаете кто?

— Кто? — без сил выдохнул он.

— Ваш ученик Феденев. Файл, другими словами.

— Джонни, он не врет? — спросил Генрих.

— Всё правда, — подтвердил Джонни.

— Так. Рассказывай, — сказал Генрих.

И я рассказал ему о Файле, подземелье вампиров, о компьютере из параллельного мира, откуда Файл строит нам коммунизм.

Валерьяныч слушал, стекленея. Потом прошептал:

— Гениальный мальчик. Я в нем не ошибся...

— А я ошибся,—сказал я.— Вам нравится такой коммунизм?

— При чем здесь я? Народу нравится... Да мы большего и не заслуживаем, — вздохнул Генрих.

— Генрих Валерьяныч, я буду вынужден вычесть семь минут из вашего обеденного перерыва, — вежливо сказал Джонни, указывая на часы.

— Видишь, Баранов! Так что всё в ажуре. Будет у нас коммунизм. За ручку возьмут и приведут. Пока! Мне работать надо.

Ушел я от Генриха озадаченный. Попробовал позвонить Светке. Ее дома не было, она устраивала с помощью Джонни благотворительную акцию. Батюшка Светы сказал мне по телефону, что пришельцы, то есть архангелы, — великая милость Спасителя.

— Не важно, как их называть, сын мой. Важна Божественная суть.

Меня зло взяло. Какая же это Божественная суть?!

Ивановы с плюмажами, разгуливающие по Невскому, меня добили. Наглые, как танки. Коммунизм они, видите ли, строят. Вчера еще в Прибалтике стреляли, а теперь корчат из себя посланцев Христа!

Вернулся я к Дылде и капитану, а они все в мыле — колготки раздавали по справедливости. Каждому по паре.

— Джонни говорят, что Файл очень недоволен твоим исчезновением. Он издал Указ Президента о назначении тебя наместником в Северо-Западном крае.

— А что нужно делать? — спросил я.

— Он передаст через компьютер. Будешь в Смольном сидеть.

Ага! Как Ленин! Он, значит, мне передал функции Ленина, а сам останется Христом. Спасибочки!

Я совершенно озверел от злости и вдруг увидел на поребрике мостовой кирпич: аккуратный такой, правильный, тяжелый и красный, как коммунизм. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг сконцентрировался, собрал в горсти всё дыхание ци, которое накопил за эти дни, и — хрясть по кирпичу ребром ладони!

Он разлетелся на мелкие брызги!

Наконец-то! Теперь я никого не боюсь.

— За мной! — скомандовал я своим помощникам, и мы бросились в сторону Турбинной улицы.

 

< Назад | Далее >