Александр Житинский "Спросите ваши души (3)
"

Автор | Александр Житинский |
Изд-во | Геликон Плюс |
3. Мачик
Вот что было странно: мы все чувствовали, что произошло нечто непредсказуемое и опасное, но на самом деле — почему нам так казалось? Что особенного произошло?
Ну, жила эта тетка Калерия Павловна целых пятьдесят лет с душой тирана, если Си не ошиблась, к слову сказать, или тетка не сумасшедшая. А вдруг чары Сигмы на нее не действуют, а паранойя налицо?
— Да?! — возмутилась Сигма, когда я высказал такое предположение.— Это вы с Костиком только слышали ее ответы, а я же его видела! Усатого, во френче! С трубкой! Видела своими глазами!
Было ощущение гигантского государственного недосмотра. Как же так: умер вождь и тиран, его положили в Мавзолей, потом оттуда вытащили, цацкались с ним — то возносили на щит, то низвергали, кучу бумаги извели... А в это время его душа спокойненько отсиживалась у какой-то неизвестной никому тетки, учительницы черчения?
С одной стороны это доказывало полнейшую свободу души, как оно и должно быть. А с другой — оставалось какое-то чувство несправедливости. Как же так? За что боролись, так сказать? Получалась какая-то совершенно излишняя демократия в распределении душ.
— А если бы он в вошь переселился? — высказал мечтательное предположение Костик. — Мог?
— Выходит, что мог, — подтвердил я.
— Так зависит от этой души что-нибудь или нет?! — вскричала Си. — Сталин-вошь! Это тогда должна быть какая-то чудовищная, совершенно выдающаяся вошь!
— Не обязательно, — сказал Костик. — Только в сочетании с конкретной оболочкой. Возьми воду. Налей ее в клизму. И возьми Тихий океан. И там и там — вода...
— Душа была неопознана. А теперь она опознана — вот в чем дело. И это может выйти нам боком., — сказал я.
Между прочим, Шнеерзон тоже так считал. Он перепугался по самое не могу. С минуты на минуту ждал ФСБ. Сеансы демонстрации светомузыки прекратил. Вообще, непонятно с чего возникла вдруг нервозная обстановка.
Все было бы ничего, если бы Калерия Павловна Джугашвили оказалась умной женщиной. Хотя бы как ее душевный предок. Но она не преминула объявить о своем духовном отце коллегам, те, естественно, сочли ее сумасшедшей, она сослалась на Сигму и... машина завертелась!
К этому времени Сигма обследовала уже примерно две сотни клиентов, желающих узнать происхождение своей души. Так что свидетелей было навалом. А желающих высказаться по этому поводу в прессе еще больше.
Уже через день примчалась корреспондентка «Московского комсомольца».
— Где тут у вас Сталина прячут? — неудачно пошутила она, на что Сигма рявкнула:
— Заткни хавало, сучка!
Не лучшее начало интервью. Фраза, конечно же, попала в газету, где Сигма была обрисована мало того, что шарлатанкой, но и первостатейной хамкой. Шнеерзон кое-как смягчал ситуацию, говорил об экспериментах, ди-джеях, молодежных приколах — короче, нес несусветную чушь, лишь бы выгородить Сигму, то есть себя, конечно, в первую очередь.
Еще через день в «Секретных материалах» вышел разворот с портретом этой дуры Калерии Павловны и аршинным заголовком: «ОНА БЫЛА СТАЛИНЫМ!»
А еще через день к Шнеерзону явился-таки следователь прокуратуры и долго беседовал с ним в кабинете.
Шнеерзон вышел оттуда с душою в пятке, однако Сигма не проверяла — в какой, ей было не до этого.
— Си, пиши заявление, ничего не могу сделать, — сказал он Сигме. — И лучше скройся на время. Наверх пошло, — он воздел глаза к потолку.
Ну да. Всплыло уже в столице, как и полагается всяческому дерьму. Уже какой-то депутат сделал заявление, а другой ему ответил. Уже требовали вмешательства Президента, как всегда.
— Куда же я скроюсь? — растерянно спросила Сигма.
Круглая сирота-подкидыш, умеющая читать чужие души.
— Живи у меня, — вдруг сказал я. — Там тебя никто не знает.
— А ты? — спросила она.
— И я там же, — улыбнулся я. — Скажу, что ты моя невеста.
Си вдруг потупилась и покраснела.
— Ну... конечно... Вы ведь взрослые люди... — неуверенно сказал Шнеерзон. — Но мы ничего не знаем, договорились?
— Ладно, вот я спироскоп закончу, они тогда попрыгают, — пообещал Костик.
Итак, визиты первой и третьей власти состоялись. Я в этом вопросе путаюсь — кто же вторая власть? Никогда не знал.
Оказалось, криминальный элемент.
И тут нам крупно повезло. Совершенно случайно.
Не успела Си уволиться и спрятаться у меня, как к нам заявились мафиози. Они подъехали на «мерседесе» и джипе. Из «мерседеса» вышел вразвалку молодой толстый грузин или армянин в длинном пальто и спустился к нам в полуподвал в сопровождении выскочившей из джипа охраны.
— Кто тут есть? — спросил он, не повышая голоса, но все услышали.
И тут я его узнал. Это был Мачик, как все его звали в школе боевых искусств, которую мы вместе посещали три года назад и даже работали в спарринге, хотя весовые категории у нас разные.
То ли это было имя, то ли производное от «мачо», но в данном случае это не играет роли.
— Мачик! Узнаешь? — воскликнул я.
Он обернулся. Охранники приняли боевую стойку.
— Жека! — Мачик сделал два шага ко мне и заключил в объятия. — Рад видеть, генацвале! Ты что здесь делаешь?
— Работаю, как видишь.
Мачик оценивающе осмотрел меня, наклонился к моему уху, сказал негромко:
— Будешь в другом месте работать.
Затем объявил подоспевшему и, как всегда, перепуганному Шнеерзону:
— У вас друг мой работает, а я и не знал!
Шнеерзон изобразил на лице фальшивую радость.
— Это меняет дело... Вот что, — Мачик обернулся к своим парням. — Гиви останется тут, Ашот поедет с нами, а мы с Жекой поедем поужинаем на часок. Вы не возражаете, если Гиви подменит вашего охранника? Мы с ним давно не виделись, поговорить надо...
— Как вам будет уго... удобно, — сказал Шнеерзон.
Конечно, это было нарушение — покидать пост во время дежурства, но... я поехал.
«Мерседес» привез нас в ресторан «Феллини», что на Малой Конюшенной. Там такие маленькие закуточки, оформленные в разных стилях. Мачик выбрал кабину, оформленную под ванную комнату, и сказал, чтобы сюда больше никого не подсаживали.
— Слушаю-с, — официант изогнулся.
А дальше мы провели два часа в этом заведении, вкушая разные чудесные блюда и напитки, и вели разговор. На общие воспоминания о школе боевых единоборств мы отвели пять минут, остальное было посвящено проблеме Сталина.
Точнее, проблеме Сигмы.
— Я с Чукотки только что. Ромка возил показывать свой новый чум. Пятиэтажный чум, представляешь? С лифтом! — рассказывал Мачик. — Он же чукча теперь. Ему положено, — Мачик рассмеялся.
— Ромка — это...
— Ну да, кореш мой... Прилетел, а тут такое дело. И я почуял деньги.
Вот что он умел — это чуять деньги.
Он чуял их — большие и маленькие, честные и криминальные, заработанные потом и кровью и свалившиеся с неба. Но чаще все же легкие или неожиданные, пришедшие в результате оригинальной идеи.
В нашем случае было как раз это. Легкости идея не сулила, но неожиданностей в ней было до черта.
— Ты мне для начала скажи: фуфло это или нет? Прикалывается девка или там правда что-то есть? — спросил Мачик.
— Похоже, все чисто. Видит. Меня, знаешь, кем увидела?
— Кем?
— Джином Винсентом!
— Отцом рокабилли?! — Мачик рассмеялся, довольный. — Погоди, мы из этого тоже сотворим что-нибудь.
Не ожидал я от него такой музыкальной эрудиции.
— Собственно, мне все равно: есть у нее эти способности или нет. Все равно придумано гениально. То, что вы пытались бабки срубить по-мелкому, это... ну понимаешь... — Мачик повертел в руках вилку. — Это вот этой вилкой перекидать воз сена. А тут мно-ого сена! Тут на несколько лимонов сена! — глаза его загорелись.
— Как? Мы ведь тоже думали.
— Они думали! — с чувством нескрываемого превосходства проговорил Мачик. — Они думали! Придурочная девка, старый еврей и его вышибала. Специалисты!.. Ладно, извини. Каждый своим делом должен заниматься.
— Ты лучше объясни.
— Ага, так тебе и скажи ноу-хау, — Мачик хитро прищурился. — Хотя профанам что говори, что нет — все равно ничего не сумеют извлечь из идеи. Вот, смотри, как можно, например...
И он, не переставая поедать шашлык из осетрины, развернул проект.
По его словам, нам выпала удача на миллион. Мы натолкнулись случайно на душу Сталина. И нам следовало не брать с этой тетки несчастную тысячу рублей, а дать ей сразу ну хоть сотню долларов аванса, заключить договор о неразглашении и передаче нам всех прав на ее душу года на три. То есть не на душу, конечно, а на ее продажу.
Ну, тетка могла поерепениться, тут нужно было действовать тонко, может, добавить аванса и пообещать крупную сумму потом: тысяч пять или даже десять. Для нее это немыслимые деньги. И за что? Да ни за что! Никто эту ее душу вытягивать щипцами из нее не будет. Она лишь должна молчать, как рыба.
— И ты знаешь, за сколько я бы продал душу Сталина в Грузии? — спросил Мачик. — Ты можешь представить эту цифру?
— А кто бы тебе поверил? Ты же воздух продаешь! Бумажку!
— Вот! — Мачик поднял толстый палец. — Вопрос правильный. Перед этим я раскрутил бы вашу Симку, сделал бы из нее бренд и эксклюзив. Потратил бы тысяч сто. Но — чтобы ни одна собака не сомневалась, что Симка умеет это делать, что конкурентов у нее нет и что она единственная выдает правильный сертификат на душу!
— Сигма, а не Симка, — поправил я.
— Э-э, какая разница?.. И этот сертификат она сейчас выдала бы какому-нибудь скромному миллионеру из Кутаиси. Какому-нибудь Мамикашвили или Малания. А Калерия эта молчала бы в тряпочку, хотя для верности ее надо было бы убрать...
— Убрать нельзя, — сказал я. — Душа перелетит в другое место, потом ищи ее.
— Да, я забыл. Ты прав. Ее беречь надо, эту идиотку... Ну, ты понял? И все были бы довольны — и Калерия, и Сигма, и Мамикашвили, и я, и даже вы с директором магазина как посредники. Собственно, сейчас еще не совсем поздно, но наследили, ой как наследили... Тысяч на двести больше потребуется. Ну, ты понял? — повторил он.
Я понял. Нас брали в оборот.
— Ну, ладно. Допустим, Сталина ты толкнешь. А где взять другие великие души? Нам же звезды нужны, — я пытался раззадорить Мачика, чтобы побольше выведать о его планах.
— Дальше будет видно, — ответил Мачик. — Думать надо. Я же только вчера про эту Симку узнал. Но бизнес тут есть, носом чую.
Мачик привез меня обратно в магазин, и по виду Шнеерзона я понял, что вырос в глазах шефа неимоверно. Вдобавок Мачик сказал шефу, что он назначает меня своим помощником, и как только появится Сигма (ему сказали, что она больна), то мы продолжим работу.
То есть у Мачика и сомнений не было, что все развернется по его сценарию.
Что-то меня удержало; я не сказал Мачику, где скрывается Сигма.