Александр Житинский "Старичок с Большой Пушкарской (11)
"

11. Проводы привидения

Санька взяла с собой Захара не напрасно.

Во-первых, ей было все-таки боязно одной отправляться в оборотный мир. Во-вторых, она твердо решила не возвращаться домой, пока не найдет Альшоля. А нужно было иметь хоть какое-то пристанище. Поэтому рано утром, покинув скрытников, Санька и Захар ехали на Васильевский остров в коммунальную квартиру, где Захар жил с родителями.

От трётля удалось узнать даже адрес, по которому в настоящее время проживает Альшоль. Дом располагался на углу Каляева. Санька предложила по пути на Васильевский заехать туда и посмотреть это место. Захар согласился легко: пока они с Санькой съездят на улицу Каляева, родители Захара уйдут на работу, а значит, не надо будет объяснять им про Саньку — кто она и откуда взялась. Захар еще с вечера предупредил родителей, что идет к другу и останется у него ночевать.

На улице Каляева их ждал удар. Под указанным трётлем номером находилось здание за высоким забором, лишенное каких-либо вывесок. Расспросив прохожих, Захар узнал, что это — тюрьма.

— Это Мулдугалиев его туда засадил! — догадалась Санька. В душе она, как ни странно, обрадовалась. Тюрьма — все же не больница. Здоровье — это главное!

Они поехали на Васильевский, по пути обсуждая планы освобождения Альшоля.

Захар уже знал не только настоящее имя Саньки, но и все подробности появления Альшоля на Земле, а также обычаи скрытников. Ему пришлось поверить и в то, и в другое, поскольку он видел все своими глазами. Захар присмирел, посматривал на Саньку с большим уважением и уже не пытался учить ее уму-разуму. Наконец он не выдержал и спросил:

— А ты действительно так любишь этого старика?

— Да, — твердо сказала Санька. — Только он не старик. Я же тебе говорила.

— Но у него борода и волосы седые...

— Подумаешь, борода! Она ему идет.

— А я вот никого не люблю... — вздохнул Захар, искоса поглядывая на Саньку.

— Вырастешь — полюбишь, — рассудительно сказала она. — А чтобы любовь окрепла, надо вместе пройти испытания.

— А за что ты его любишь? — спросил Захар.

Санька задумалась.

— Любят не «за что», а «почему», — сказала она. — Потому что он — самый лучший! Самый умный и красивый! И самый талантливый! Посмотри, сколько он придумал всякой всячины — и скрытники, и трётли, и привидения...

— И привидения? — удивился Захар.

— Да. Ты еще увидишь...

Они приехали к Захару, поставили чай и принялись обсуждать, что делать дальше.

— Надо искать связи, — сказала Санька.

Захар вспомнил, что у одного его одноклассника отец работает прокурором — это был шанс. Однако одноклассник по имени Витя в настоящее время находился на турбазе под Выборгом. А без него идти к прокурору было неудобно.

— В чем же дело? — спросила Санька. — Бери билет и поезжай в Выборг.

— А ты?

— А я буду действовать здесь. Сегодня Кроша приезжает, мы ее тоже подключим.

Действительно, как-то незаметно подошел срок приезда подружки. Санька и радовалась, и волновалась за Крошу: это надо же — сколько новостей она услышит!

Они с Захаром вышли на улицу и расстались. Захар, записав телефон Кроши, отправился на Финляндский вокзал, а Санька — к Кроше на Петроградскую.

Подружки бросились друг к другу в объятия, расцеловались, а потом, отступив, одновременно воскликнули:

— Как ты загорела! — это Санька.

— Как ты похудела! — это Кроша.

— Похудеешь тут, — сказала Санька и принялась рассказывать Кроше свою невероятную историю.

Кроша ахала, охала, испуганно таращила глаза, а под конец, когда Санька пересказала ей прощальную записку Альшоля, даже всплакнула. Не медля ни секунды, подруги поспешили на улицу Каляева и там, хотя и не без труда, узнали, что гражданин Альшоль осужден на пятнадцать суток за бродяжничество и что передачи ему не полагаются.

Вечером Саньке очень захотелось позвонить маме, успокоить ее, но она этого не сделала. Мама будет плакать, просить ее вернуться... А как же Альшоль?

Санька заночевала у Кроши под благовидным предлогом. Половину ночи подружки прошептались о самом интересном и тайном — о любви. Кроша еще не испытала этого чувства, хотя в Крыму на пляже ей понравился один молодой человек. Ему было девятнадцать лет, он приехал из Москвы и звали его Алексей. Однако он приехал со своей девушкой, поэтому Кроша лишь смотрела на него издали и восхищенно вздыхала. Он тоже казался ей довольно старым, но не таким, как Альшоль.

— Ты с ним целовалась? — спросила Кроша Саньку.

— Да, — кивнула Санька. — У него борода мягонькая!

— А дети у вас будут, когда вы поженитесь? — спросила Кроша.

— Обязательно! Пять человек, и все — исландцы!

Кроша позавидовала подружке: у той будут исландские дети, а у Кроши — еще неизвестно какие.

Наконец они уснули.

Захар появился около восьми вечера, когда родители Кроши уже были дома. Крошина мама принялась готовить ужин, а Захар конфиденциально сообщил подругам новости.

Новость первая: Альшоль получил пятнадцать суток за бродяжничество. Каждый день его возят на стройку убирать мусор. Эта новость для девочек новостью уже не была.

Новость вторая: по постановлению прокурора прямо из тюрьмы Альшоль будет отправлен в специальный дом для престарелых с психическими отклонениями. Дом этот находится почему-то в Воронеже.

Новость третья: в протоколе допроса, как узнал Захар, было зафиксировано, что Альшоль просил отправить его в Исландию.

Эта новость поразила Саньку больше всего.

— Как он мог? А я?! — слезы сами собой навернулись на ее глаза.

— Дети, ужин готов! — позвала Крошина мама.

Пришлось отложить переговоры.

Захар произвел на Крошиных родителей очень приятное впечатление своими манерами и тем, что после каждого слова говорил «спасибо» или «пожалуйста». Санька заметила, что Кроша тоже приободрилась и заинтересованно поглядывала на Захара.

Разговор за столом был, как обычно, абсолютно неинтересный: про температуру воды в Черном море, про экологическую обстановку в Крыму... В углу комнаты еле слышно что-то свое бубнил телевизор.

Вдруг Крошина мама, только что откусившая кусочек пирожного, стала возбужденно тыкать пальцами в экран. Все обернулись к телевизору и увидели на экране Санькину фотографию, сопровождаемую текстом:

— Позавчера вечером ушла из дома и не вернулась Саша Токарева, тринадцати лет. Всех, кто знает что-либо о ней или ее местонахождении, просят позвонить по телефону... — И диктор назвал номер Санькиного телефона.

За столом возникла звенящая тишина.

— Саша... — начал Крошин папа, неловко разводя руками. — Может быть, ты объяснишь...

— Господи, да что тут объяснять! — Крошина мама нервно метнулась к телефону. — Вы представьте, мать два дня не находит покоя! Немедленно звонить! — она протянула снятую трубку Саньке.

Санька поникла: Крошина мама была абсолютно права.

Ну а дальше все было, как обычно бывает в таких случаях: слезы, упреки, объяснения и наконец долгожданное прощение... Дело кончилось тем, что через полчаса вся троица — Санька, Кроша и Захар — уже стояла у двери Санькиной квартиры.

Мама открыла дверь и заключила Саньку в объятия, плача от счастья и обиды одновременно.

— Как ты могла, как ты могла... — повторяла она, рыдая.

Вдруг мама отодвинулась от Саньки и округлившимися глазами взглянула на что-то, находившееся за Санькиной спиной, на лестничной площадке, потому что дверь еще не успели закрыть.

Кроша, Захар, а за ними и Санька тоже обернулись, повинуясь маминому взгляду, и увидели привидение Софью Романовну, которое стояло перед дверью, сложив руки у живота, как это делают оперные певицы. Привидение, конечно же, было в своем излюбленном подвенечном платье.

— Я зашло попрощаться, — сказало привидение.

— Мамочка, не бойся! — воскликнула Санька. — Это же Софья Романовна... Проходите, пожалуйста!

Привидение вошло в квартиру и последовало на кухню — оттуда с радостным мяуканьем выскочила Аграфена. Привидение подхватило кошку на руки и пошло дальше. В кухне оно уселось на диванчик, не выпуская кошку, и сказало вошедшим следом Санькиной маме и остальным:

— Я бы выпило чаю с печеньем...

— Сейчас, конечно, — поспешно кивнула мама.

— Видишь, я же тебе говорила! Это и есть привидение, — шепнула Санька Захару.

Все расселись за столом в чинном молчании.

Мама разлила по чашкам чай, и привидение Софья Романовна начало говорить:

— Очень скоро Господь возьмет меня к себе. Это состоится... — оно взглянуло на маленькие золотые часики, — ...буквально через полчаса. Истекли сорок дней с момента моей телесной смерти. Сейчас решится моя судьба. В назначенный час мне должны прислать гонца. Если явится ангел, значит, меня зовут в рай, если же прибежит чертик, то, увы... — старуха развела руками в белых лайковых перчатках. — Впрочем, мне не о чем беспокоиться. Я жила праведной жизнью...

— Неужто ни разу не согрешили, Софья Романовна? — вдруг спросила мама.

— Почему? Бывало... Но я каялась.

Никто не дотронулся до чашек. Всех будто парализовало. Мысль о том, что сейчас на их глазах душа этой старухи отправится, куда ей предназначено, вызывала мурашки. А старуха мешала чай, задумавшись и унесясь мыслями далеко-далеко...

— Альшоля найди и скажи ему спасибо, — вдруг сказала она, обращаясь к Саньке. — Если бы не он, меня бы никто не увидел. А так я покрасовалась перед уходом... Он славный мальчик. Береги его.

Мама бросила на Саньку странный взгляд — и страх в нем был, и жалость, и внезапное предчувствие чего-то рокового, неизбежного...

И тут раздался звонок в дверь.

— Кто откроет? — спросила старуха, обведя всех взглядом.

— Я! — встала с места Санька.

Она пошла к дверям. За нею гурьбой двинулись остальные: старуха в подвенечном платье и следом, как свита, — мама, Кроша и Захар.

Санька открыла дверь. На пороге стоял маленький мохнатый чертик с кривыми черными рожками и изгибающимся вверху хвостом. Над ним, трепыхая крылышками, плавал в воздухе белоснежный ангелок с золотистыми кудряшками и пухлыми щечками, чем-то похожий на Крошу.

Привидение Софья Романовна прижало руки к груди и бесшумно повалилось в обморок.

< Назад | Далее >